Муж на сдачу, или Попаданка требует развода - Сусанна Ткаченко

тобой встретились, у меня было всего две реинкарнации — и обе крайне успешные. В первой я была любимицей египетского фараона, а во второй — турецкого султана…

— Ну, это многое объясняет, — покивала я, придерживая тяжёлую портьеру, чтобы пропустить кошку вперёд.

— Так вот, мало того, что внешность у меня была совершенно иная: благородный окрас, грациозное тело… так мне никогда не приходилось надрывать горло для того, чтобы жениха призвать. А вдобавок ко всему этому в предыдущей моей жизни ты меня стерилизовала! — Её голос дрожал от возмущения. — Я просто потеряла интерес к этим всенощным бдениям.

Я ахнула и схватилась за сердце, ощущая, как в груди что-то болезненно сжалось. Какой кошмар! Я же как лучше хотела! Неужели моя дорогая Мотя в кошачьем Раю вынуждена будет влачить одинокое существование?

— Родная моя! Как же так⁈ Неужели ничего нельзя сделать⁈ — воскликнула я, в отчаянии хватаясь за голову. — Тут всё же магия. Может, можно всё вернуть⁈

Мотя бесшумно запрыгнула на кровать и фыркнула. Посмотрела на меня, как на глупенького котёнка — со смесью умиления и жалости.

— Я совершенно здорова, Света. Мау вернула мне, так сказать, первоначальные настройки, когда переместила в другой мир. Я вообще о другом!

— Уф-ф-ф, — выдохнула я, падая рядом с ней на мягкое ложе. — А о чём ты тогда?

Я огляделась. В уютной спальне с голубыми обоями стояла широкая кровать с резными деревянными столбиками, тумбочка около изголовья с графином воды и стаканом, огромное зеркало в позолоченной раме с туалетным столиком, уставленным флаконами. Ещё две двери — видимо, за ними санузел и гардеробная.

— Я о том, что у меня нет опыта! И внешность не та, чтобы даже пытаться начинать путь местной звезды! — Мотя вонзила когти в шелковое покрывало, с удовольствием оставляя на нем смачные затяжки. — Ты бы видела, какие у этого Тамика подружки! Все породистые как на подбор: бенгалихи, сиамихи, персючки! Даже совсем голая одна есть, ходит там, прелестями своими трясёт! А меня оставили доживать век в теле дворняжки! — горестно мяукнула Матильда.

Я поднялась и почувствовала, как усталость наваливается тяжёлым грузом. Время позднее, пора готовиться ко сну, а не проводить кошачью психотерапию.

— Дорогая, ты глупости говоришь, — сказала я, разминая шею. — Ты у меня самая красивая и самая умная. У тебя идеальный характер, и вообще: любой, у кого есть капля мозгов, сразу выберет тебя, а не каких-то там фиф, у которых одна внешность и ничего за ней нет, — произнесла я нравоучительно и направилась к одной из дверей.

Гардеробная оказалась просторной, с рядами пустых полок. Достала из своего сундука ночную рубашку из тонкого льна и отправилась ко второй двери — в ванную.

— Хорошо тебе говорить, Светочка! — донеслось с кровати. — Тебе новенькое ладненькое тело выдали. А если бы обрекли в старом долгие века жить?

Я пожала плечами, встряхивая рубашку.

— Если бы из моего собственного тела убрали все болячки, считай — молодость вернули, я бы только счастлива была. Это я в восемнадцать смотрелась в зеркало и мечтала о внешности актрисы, а с годами осознала, что свежесть юности и здоровье сами по себе прекрасны. Так что не сомневайся: я бы обрадовалась.

— И даже не расстроилась бы из-за того, что герцог не смотрит на тебя такими же восхищёнными глазами, как сейчас? — не поверила Матильда и продолжила ехидничать.

Я остановилась на пороге ванной и, развернувшись, осуждающе глянула на кошку, скрестив руки на груди.

— Ты хочешь сказать, что Тамерлан смотрит на тебя с безразличием? — спросила, сощурившись. — Мне так не показалось. Он заигрывал с тобой.

— Это потому что я новенькая! Ему просто все старые приелись, — не сдавалась кошка.

Я закатила глаза и, громко хлопнув дверью, отправилась готовиться ко сну. И вот эта вот страдалица собиралась учить меня, как влюбить в себя герцога? А я чуть было ей не поверила.

Вода в кране оказалась тёплой — видимо, тоже магия. Я умылась, чувствуя, как слипаются веки. Всё-таки этот день был слишком насыщенным.

Закончив вечерние процедуры, я переоделась в ночную рубашку и вернулась в спальню. Устроилась на огромной кровати и, укрывшись шёлковым одеялом, закрыла глаза.

— В женщине должна быть загадка, которая делает её особенной, — прошептала я в полумраке спальни. — У нас с тобой, Моть, эта изюминка точно есть. Лично я — бабуля в юном теле, а ты… — я потянулась, чтобы погладить кошку, свернувшуюся на соседней подушке, — ты та, кто не побоялся пойти на жертвы ради любимого человека. Поверь мне на слово — такая широкая душа и глубокая преданность гораздо ценнее любой породистой внешности. Так что спи спокойно, этот Тамик будет за тобой на задних лапках бегать и тапки в зубах приносить.

— А зачем мне тапки? — проворчала Мотя, переворачиваясь на другой бок. — Лучше пусть мышей носит.

— Спи давай, болтушка, — улыбнулась я, чувствуя, как накрывает волна сонливости. — Завтра опять насыщенный день.

И как в воду глядела!

Едва первые лучи солнца заглянули в окно, нас подхватил настоящий водоворот событий. Уже к полудню после бесконечных примерок, укладки и последних наставлений мы с герцогом и Мотей подъезжали к фамильному поместью. Колеса скороезда мягко постукивали по дороге, а в груди неприятно щемило от предвкушения встречи с новыми «родственницами».

Глава 15

— Ваша светлость, тётя Гейл, сёстры, знакомьтесь, — торжественно произнёс герцог, мягко подталкивая меня вперёд в просторную гостиную с высокими потолками. — Это моя жена, герцогиня Телани Карада, и её спутница госпожа Матильда.

Четыре пары женских глаз уставились на меня с разной степенью любопытства и недоверия. К сожалению, я совершила пренеприятнейшее открытие: благодаря магии в этом мире люди живут долго — аж до трёхсот лет! И стареют тоже медленно. Рожают редко, но чуть ли не до самой глубокой старости. Матери Доменика уже стукнуло девяносто два, а тётке перевалило за сотню, поэтому я не могла чувствовать себя умудрённой жизнью старушкой — что мои семьдесят пять против их двух сотен на двоих?

Женщины выглядели отлично — на вид не дашь больше сорока, — и кто из них мать, а кто тётя, я бы не определила, если бы одна из них — высокая красивая брюнетка с холодными серыми глазами — не