Злодейка, приручившая Дракона - Аматариэль Джулианна Кортес

Это не убило их. Но это создало идеальный хаос. Тот, что держал Элайру, инстинктивно отшатнулся от падающей бронзовой махины, на долю секунды ослабив хватку. Второй вскрикнул от неожиданности, отскочив от двери.

Этого мгновения генералу было достаточно.

Он не был человеком. Он был молнией. Прежде чем нападавшие успели осознать, что произошло, он уже был рядом. Его меч сверкнул в полумраке. Один короткий, точный удар — и тот, что возился с замком, рухнул на пол. Второй успел лишь развернуть кинжал в сторону Элайры, но Кай перехватил его руку, и со звуком ломающихся костей заставил его выронить оружие.

Элайра, освобожденная, отскочила в сторону, рыдая от ужаса.

Оставшись без заложницы, последний убийца понял, что обречен. Он издал яростный крик и бросился на Кая. Но это было самоубийство. Генерал встретил его атаку с ледяным спокойствием. Их мечи скрестились лишь раз. А потом клинок генерала нашел свою цель.

В коридоре воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами Элайры и тяжелым дыханием Кая.

Он стоял над телами врагов, его грудь вздымалась. Он медленно повернулся к Элайре, и на его лице отразилась сложная смесь облегчения и раздражения. Он шагнул к ней, чтобы успокоить.

Но потом он замер. Его взгляд скользнул мимо нее, мимо тел, и остановился на упавшем канделябре. Он посмотрел на обломанное крепление, которое дымилось едва заметным голубоватым дымком. А затем он поднял глаза и посмотрел прямо туда, где в тени стояла я.

Наши взгляды встретились.

Мужчина не спрашивал. Я не объясняла. Но в этой тишине, среди крови и смерти, между нами протянулась новая нить. Это было уже не просто партнерство умов. Это была тайна. Наша общая, опасная тайна.

Он знал. Генерал не понимал, как. Но он знал, что этот канделябр упал не случайно. Мужчина посмотрел на меня, и в его лазурных глазах я впервые увидела не только уважение, но и толику страха. Он осознал, что я не просто умна. У меня есть своя собственная, скрытая сила.

Я была не просто его оружием. Я сама была оружием.

Глава 21

Тишина в коридоре была тяжелой, пропитанной запахом крови и озона, оставшегося после всплеска магии. Она давила, сгущаясь вокруг нас троих: рыдающей Элайры, застывшего, как изваяние, Кая и меня, тени в арке, опустошенной и дрожащей от магического истощения. Наш безмолвный поединок взглядов длился всего несколько секунд, но в эти секунды рухнули последние бастионы лжи и притворства. Мужчина знал. И я знала, что он знает.

Первым опомнился Кай. Он с видимым усилием оторвал от меня свой взгляд, в котором смешались страх, уважение и сотня невысказанных вопросов. Он снова надел маску генерала.

— Капитан! — его голос прорезал тишину, как удар кнута.

Из-за поворота коридора тут же появились гвардейцы. Их лица были мрачны при виде тел и рыдающей целительницы.

— Уведите леди Элайру в ее покои. Успокойте ее. Приставьте к ее двери четверых лучших бойцов, — приказал он. Затем его взгляд скользнул по убитым. — Этих убрать. Обыскать до нитки. Мне нужен каждый предмет, каждая нитка с их одежды. Дверь в мой кабинет опечатать. Никто не входит без моего личного приказа.

Гвардейцы бросились исполнять приказы, действуя слаженно и быстро. Двое осторожно подошли к Элайре, пытаясь увести ее, но она лишь сильнее зарыдала, глядя на Кая с мольбой.

— Милорд… это было ужасно… они…

— Теперь вы в безопасности, леди, — произнес он тоном, не терпящим возражений. Мужчина не подошел к ней, не утешил. Он держал дистанцию, словно боясь ее света или опасаясь испачкать ее своей тьмой. — Идите. Вам нужно отдохнуть.

Элайру увели. Ее всхлипы еще долго отдавались эхом в опустевшем коридоре. Когда тела нападавших унесли и остались только мы вдвоем да кровавые пятна на мраморном полу, Кай снова посмотрел на меня.

— В мой кабинет, — сказал он тихо. Не в тот, что был опечатан, а в свой личный, малый кабинет в жилом крыле.

Это был не приказ. Это была неизбежность.

Я молча последовала за ним. Ноги едва слушались. Отдача от использования магии, пусть и такой слабой, была колоссальной. Я чувствовала себя выжатой, как лимон. Каждый шаг давался с трудом. Он шел впереди, не оборачиваясь, но я знала, что он замедлил шаг, подстраиваясь под мой.

В кабинете он зажег несколько свечей, отказавшись от помощи слуг. Комната погрузилась в мягкий полумрак. Мужчина подошел к бару, налил в два бокала темное, почти черное вино. Один он протянул мне. Мои пальцы дрожали, когда я принимала его.

— Пей, — сказал он. — Восстанавливает силы.

Я сделала глоток. Вино было терпким, крепким, оно огнем обожгло горло и разлилось теплом по телу, прогоняя ледяной озноб истощения. Мы молчали. Генерал стоял у камина, глядя на тлеющие угли. Я сидела в кресле, пытаясь унять дрожь.

— Я должен был догадаться раньше, — наконец произнес он глухо, не поворачивая головы. — Твоя «неуклюжесть». Твоя поразительная способность оказываться в нужном месте в нужное время. Твоя удача, которая слишком похожа на холодный расчет. Это все было не просто так.

Мужчина обернулся и посмотрел на меня в упор. Его лазурные глаза в полумраке казались почти черными.

— Кто ты, Амелия?

Вопрос, которого я боялась больше всего. Вопрос, на который у меня не было ответа. Кто я? Валерия, офисный работник, умершая от винограда? Амелия, злодейка из книги, в чьем теле я застряла? Ученый-самоучка, пытающийся смешать физику и магию?

— Я та, кого вы видите, милорд, — ответила я тихо. — Ваша невеста.

— Не лги мне! — его голос сорвался на рык. Он одним шагом пересек комнату и навис надо мной. Бокал в его руке дрогнул. — Больше ни слова лжи! Я видел твою силу. Она слабая, почти незаметная, но она есть. Она не похожа ни на что, что я видел раньше. Это не дар целительства, не стихийная магия. Это что-то другое. Холодное, точное, как удар стилета. Откуда она у тебя? Кто тебя научил?

Мужчина был напуган. Я видела это в том, как напряглись его плечи, как отчаянно он пытался найти логическое объяснение тому, что видел. Мир генерала Кая был прост и жесток. В нем была сила, которую можно измерить, и слабость, которую нужно презирать. Я не вписывалась ни в одну из этих категорий. Я была аномалией. А аномалии уничтожают.

— Никто, — прошептала я. Это была правда. — Никто меня не учил.

— Тогда откуда?! — он почти кричал, его самоконтроль, его знаменитая ледяная плотина, трещала по швам.

Я смотрела на него снизу