Белая ведьма для алого дракона - Рина Мадьяр

— Вы проделали огромную работу, — произнес он наконец. Его голос был хриплым от усталости, но при этом звучал довольно мягко к моему удивлению.

— Это необходимость, — тихо ответила я, откладывая перо. — Я просто сделала то, что должна была.

— Не просто, — он обошел стол и остановился напротив меня. — Вы сделали это быстро, четко и без паники. Спасли жизни. Возможно, многие жизни.

Он смотрел на меня и в его глазах я увидела уважение.

— Я не могла поступить иначе, — сказала я, опуская взгляд. — Мы в ответе за этих людей.

Внезапно он протянул руку и коснулся моей щеки. Его пальцы были слегка шершавыми, но прикосновение оказалось на удивление нежным. Я вздрогнула, подняв на него глаза.

— Сегодня, — он говорил тихо, — когда пришла эта весть первой моей мыслью было приказать запереть ворота замка и никого не впускать. Обезопасить этот оплот любой ценой. Это был бы расчетливый, холодный шаг правителя.

Он сделал паузу, его пальцы все так же лежали на моей коже, и это сводило меня с ума.

— Но потом я посмотрел на вас. И вспомнил, что вы сказали Изабелле. О том, что дом это не камни, а люди. Вы напомнили мне об этом. Ваша готовность действовать, ваша ясность ума остановили меня от ошибки.

Я замерла, не в силах вымолвить ни слова. Он признавал, что я была права. Что мое влияние изменило его решение.

— Я не хочу, чтобы вы болели, Линель, — произнес он, и мое имя на его устах прозвучало как никогда тепло. — Вы слишком важны. Для поместья. Для этого дома.

Он не сказал “для меня”. Но в этих словах, в его прикосновении, в том, как он смотрел на меня в полумраке кабинета, было больше искренности, чем во всех любовных клятвах, которые я могла себе представить.

Он убрал руку, словно спохватившись, и его лицо снова стало чуть более отстраненным, но стена между нами уже дала трещину.

— Вам нужно отдыхать. Завтра будет не легче. Нужно следить за распространением болезни, координировать поставки.

Я кивнула, все еще не в силах говорить.

Глава 27

Следующие дни слились в единый, напряженный поток времени, где не было места личным терзаниям. Забота о том, была ли я заменой, растворилась в едком запахе дегтя и дыма костров, на которых сжигали зараженные вещи, в горьком аромате лечебных отваров, в бесконечных списках и отчетах.

Замок превратился в штаб по борьбе с эпидемией. Эррон взял на себя военную часть: контроль над карантинными постами, дисциплину, безопасность.

Каждое утро начиналось с совета в его кабинете. Он докладывал о ситуации на границах карантина, о новых случаях, если они, к счастью, просачивались сквозь кордоны. Я — о распределенных ресурсах, о новых партиях лекарственных трав, закупленных у окрестных знахарей, о продовольствии для изолированных деревень.

Мы спорили постоянно. Он требовал ужесточить меры, я настаивала на увеличении помощи, утверждая, что голод и паника убьют людей быстрее болезни. И самое удивительное в том, что он слушал. Иногда уступал. Его холодная расчетливость сталкивалась с моим стремлением спасти каждого, и в этом противоборстве рождался единственно верный баланс.

Однажды вечером пришла весть: в соседней с Темнокаменьем деревушке Заречье заболели двое детей. Староста, боясь карантина, скрыл это. Теперь болезнь бушевала и там.

Эррон, узнав, в ярости схватил со стола тяжелый кубок и швырнул его в камин. Он говорил о глупости и неподчинении, о необходимости показательных наказаний. Я молча слушала, а потом подошла к карте поместья.

— Наказывать будем потом, — сказала я твёрдо. — Сейчас нужно действовать. Здесь, — я ткнула пальцем в точку между двумя деревнями. — Нужен полевой лазарет. Чтобы не возить больных через пол-поместья и не разносить заразу. И чтобы люди из Заречья видели, что мы помогаем, а не только наказываем.

Он смотрел на карту, на мой палец, его гнев понемногу остывал, сменяясь все той же сосредоточенной расчетливостью.

— Годрик! — его голос вновь обрел привычную командирскую твердость. — Слушайте герцогиню. Организуйте.

И мы организовали. Лазарет развернули за два дня. Я лично отбирала самых выносливых и бесстрашных служанок и конюхов, готовых ухаживать за больными под руководством старой Марии-лекарки. Эррон выделил лучших своих людей для охраны и логистики.

Через неделю пришла первая хорошая весть: количество новых заболевших в Темнокаменье пошло на спад. Лечение и профилактика работали.

В тот вечер я засиделась в лазарете, помогая менять повязки и разносить отвары. Когда я возвращалась в замок, уже смеркалось. Я была смертельно усталой, от меня пахло дымом и полынью, а в волосах были запутаны колючки репейника.

Эррон ждал меня на крыльце. Он стоял, опираясь на косяк двери, и смотрел на подходящую меня. В его руке был сверток.

— Вы не были на ужине, — произнес он, но не в качестве упрёка.

Его огненно-красные волосы во тьме казались гораздо темнее, насыщеннее, обрамляя его строгое лицо и создавая интересный манящий эффект, которого я раньше не замечала.

— В лазарете нужна была помощь. Мария не справлялась, — тихо ответила я.

Он кивнул и протянул мне сверток. Внутри был ломоть еще теплого хлеба, кусок сыра и яблоко.

— Ешьте. Вы ничего не ели с полудня.

Я взяла еду, и мои пальцы на мгновение коснулись его. Мы стояли в сгущающихся сумерках, и эта простая забота о моем ужине значила для меня больше, чем любые слова.

— Спасибо, — прошептала я.

— Спасибо вам, — ответил он неожиданно. — В Заречье сегодня не было новых случаев. Вы были правы. Лазарет и помощь остановили панику. Завтра, — сказал он тихо, — я сам поеду в лазарет. Нужно поддержать людей, показать, что их герцог не боится разделить с ними опасность.

Мое сердце сжалось от страха.

— Это неразумно. Риск слишком велик, — попыталась его остановить.

— То есть вы, герцогиня, рисковать можете, а я нет?

Он не стал дожидаться ответа. Развернулся и ушел внутрь замка, оставив меня на пороге с простой едой в руках и с теплом, которое наконец-то стало побеждать холод и тревоги в моей груди.

Эпидемия отступила. Через три недели карантин с Темнокаменья и Заречья был снят. Потери были, но они могли бы быть неизмеримо больше.

В день, когда мы получили последний, чистый отчет от Марии-лекарки, Эррон вошел в мой кабинет. Он