Белая ведьма для алого дракона - Рина Мадьяр

Моя спальня превратилась в уголок дикого леса. Резные дубовые ножки кровати были оплетены нежным жасмином, усыпанным белоснежными звездочками цветов.

По стенам, словно живые гобелены, струился плющ, а по стеганому шелковому покрывалу вились тонкие лозы с крошечными фиалковыми колокольчиками. Даже туалетный столик из темного дерева был украшен гирляндами из незабудок, а из щелей в полу пробивались упрямые травинки и мох, образуя у моих ног мягкий, зеленый ковер.

Это было одновременно прекрасно и ужасающе. Моя магия, подпитанная бурлящими внутри эмоциями вышла из-под контроля окончательно. Она не просто реагировала на природу за стенами замка. Она преображала само мое убежище, делая его частью себя.

Я в ужасе вскочила с кровати, стараясь не наступать на хрупкие ростки. Что делать? Бежать? Сказать, что это проделки домового? Но дверь уже открылась.

На пороге стоял Эррон. Он пришел обсудить планы на день, как это вошло у нас в привычку после эпидемии. Его рука замерла на дверной ручке, а лицо, обычно непроницаемое, выразило целую гамму чувств. Шок, недоумение, мгновенную оценку угрозы и, наконец, понимание. Глубокое, бездонное понимание.

Его взгляд скользнул по цветущей кровати, по заросшему плющом туалетному столику, по моему перекошенному от страха лицу.

Он молча вошел, прикрыл за собой дверь и обвел взглядом комнату.

— Так вот куда делись все ростки из оранжереи, — произнес он на удивление спокойно. — Они просто перебрались поближе к источнику.

Я не могла пошевелиться, ожидая осуждения, гнева, отторжения.

Он подошел ко мне, осторожно ступая по зеленеющему полу, и остановился в двух шагах. Его глаза изучали мое лицо.

— Почему ты не сказала мне сразу? — спросил он тихо и я расслышала в этом вопросе едва различимую досаду. — В тот день в оранжерее. Я спрашивал.

— Я… я боялась, — выдохнула я, и голос мой предательски дрогнул. — Боялась, что ты, что все будут смотреть на меня как на чудовище. Или как на ведьму. Белая магия не опасна, но она странная. Непонятная. И бесполезная в бою.

— Многое в этом мире непонятно, Линель, — он произнес мое имя, и оно прозвучало как констатация факта. — Но игнорировать проблему не значит решить ее. Особенно когда проблема, — он кивнул в сторону цветущей кровати, — начинает буквально прорастать сквозь стены. Это привлечет ненужное внимание.

— Я не знаю, как это контролировать, — призналась я, опуская голову. — Оно просто происходит. Когда мне хорошо. Или плохо. Оно чувствует мои эмоции и вырывается наружу.

Эррон тяжело вздохнул. Он подошел к кровати, внимательно посмотрел на узор из живых цветов на одеяле.

— Я не знаю твоей магии, — сказал он. — Моя стихия огонь и сталь. Она требует воли, концентрации, направленного усилия. Ею нельзя управлять в полусне или в порыве чувств. Иначе сгорят дотла и враги, и друзья. — Он повернулся ко мне. — Но любая магия это энергия. А управление любой энергией подчиняется базовым законам. Первый из которых осознание и концентрация.

Он протянул ко мне руку ладонью вверх.

— Дай мне руку.

Я колебалась, но потом медленно положила свою ладонь на его. Его пальцы сомкнулись вокруг моих, крепко и уверенно. Его кожа была теплой, почти горячей.

— Закрой глаза, — мягко скомандовал он. — И дыши. Ровно. Глубоко. Не думай ни о чем. Просто чувствуй. Чувствуй энергию внутри себя. Не пытайся ее направлять. Просто найди ее.

Я послушалась. Сначала было трудно. В голове крутились обрывки мыслей, страхов, смущения от его близости. Но его рука была твердой точкой опоры в этом хаосе. Я сосредоточилась на дыхании.

Вдох. Выдох. И постепенно я начала ощущать что-то теплое, пульсирующее, живое сияние где-то в глубине груди. Оно было похоже на маленькое, спящее солнце.

— Я чувствую, — прошептала тихо.

— Хорошо, — его голос был тихим и ровным проводником в незнакомом мире. — Теперь представь, что эта энергия просто вода в кувшине. Ты несешь ее и стараешься не расплескать. Сосредоточься. Собери ее. Не дай ей растечься.

Я попыталась. Мысленно я обняла это теплое сияние, стараясь удержать его в себе, сжать до яркой, компактной точки. Это было невероятно трудно. Энергия так и норовила вырваться, отозваться на биение моего сердца, на тепло его руки.

— Не получается, — с отчаянием выдохнула я.

— Получается, — возразил он. — Смотри.

Я открыла глаза и ахнула. Цветы на кровати и стенах слегка потускнели, их рост замедлился. Они не исчезли, но их буйство приостановилось, словно затаилось в ожидании.

— Ты смогла, — сказал Эррон, и в его глазах я увидела искру удовлетворения. — Ненадолго. Но это начало. Тебе нужно научиться держать этот кувшин всегда. Особенно когда твои эмоции сильны. Это не значит подавлять их. Это значит не позволять им расплескивать твою силу без твоего разрешения.

Он отпустил мою руку. Я тут же почувствовала, как энергия внутри меня снова рвется наружу, и цветы на кровати ожили, стали чуть ярче.

— Видишь? — он улыбнулся своим редким, почти невидимым образом. — Постоянный контроль. Это как тренировка мышцы. Ее нужно укреплять.

Он помолчал, глядя на меня с новой, серьезной оценкой.

— Мне не научить тебя всему. Мои методы слишком грубы для твоей магии. Огонь сжигает, а тебе нужно выращивать. Но основы я могу дать. А потом, — он повернулся и вышел из комнаты, бросив на прощание: — Одевайся и завтракай. Мне нужно отправить несколько писем. Тебе потребуется учитель.

Глава 30

Следующие несколько дней стали для меня временем странного и напряженного дуализма. С одной стороны были привычные обязанности герцогини: отчеты, приемы старост, управление хозяйством. С другой появилась совершенно новая, пугающая и манящая реальность, в которую я лишь робко ступала.

Эррон, вопреки всем моим ожиданиям, не переложил моё обучение на плечи будущего учителя и не отстранился. Каждый день, ровно в час, когда солнце достигало зенита и его лучи падали в мой кабинет самым ярким светом, он приходил ко мне.

Эти уроки были непохожи ни на что, что я могла представить. Не было ни волшебных посохов, ни заклинаний на древних языках. Была лишь суровая, почти военная дисциплина и его неумолимая воля.

Мы начинали с самого простого дыхания. Сидя друг напротив друга, в полной тишине, мы просто