Щит Спэрроу - Девни Перри

— Почему нет? — Если бы это означало спасение других людей от ужасной смерти в огне, я бы подумала, что здесь есть люди, которые с радостью вызвались бы добровольцами.

— Я не могу, — сказал он, снова вздрогнув.

Это заняло некоторое время, но потом я поняла, чего он не мог мне сказать. Он не мог отдавать приказы против своего короля. Это была мера предосторожности, предпринятая правителем, который боялся, что его наследник попытается убить его ради короны.

Возможно, это была традиция Туры. Или, может быть, Рэмзи был настоящим ослом.

— Удивительно, что в твоих жилах еще течет кровь, несмотря на все проклятые клятвы на крови, которые ты давал. Дай угадаю. Ты не можешь поделиться подробностями?

Он покачал головой.

— Значит, ты отправишься в Аллесарию, чтобы убедить своего отца прекратить свои глупости. А если он не послушает, что тогда? Ты сам убьешь всех зараженных в армии своего отца? Тысяча человек против одного? Ты Страж, но всему есть предел, Рэнсом.

— Какая разница, умру ли я от инфекции в венах или от меча моего отца?

Я вздрогнула, затем нахмурилась.

— Не говори так.

Он придвинулся ближе, убирая локоны с моего виска.

— Это всегда должно было закончиться с моей смертью.

Нет.

— Прекрати. — Я отказывалась думать, что его жизнь подходит к концу.

Как он мог просто смириться с такой судьбой? Почему он так упорно лез в гребаную могилу? Мне хотелось закричать. Я хотела обхватить его руками за горло и вдолбить в него хоть каплю здравого смысла. Но жжение в горле мешало мне дышать. Слезы в моих глазах превратили его в размытое месиво.

— Ты, черт возьми, не умрешь, Рэнсом Вульф.

— Эй. — Он притянул меня в свои объятия, прижимая к себе, пока я сжимала в кулаке его рубашку.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала я.

Он поцеловал меня в волосы, крепко обхватив руками.

— Должен быть другой способ.

— У меня нет армии для этой борьбы, Одесса.

Нет, у него нет армии.

Но у моего отца есть.

Пятьдесят девять

Рэнсом дал мне три дня.

Три блаженных дня, в течение которых мы не выходили из моих покоев. Три дня, чтобы притвориться, что ужасы за стенами были всего лишь сном. Три дня, чтобы провести бесконечные часы, сплетенные воедино.

И хотя мы не произнесли ни слова, у нас было три дня, чтобы попрощаться.

Потом все закончилось.

Этим утром я проснулась одна. Рэнсом еще не покинул Эллдер, но сегодня он начал готовиться. А завтра, на рассвете, он отправится в Аллесарию.

Один.

Вчера вечером он предупредил меня, что встретится с Завьером на тренировочной площадке пораньше — меня не пригласили. Вероятно, потому, что их разговор только заставил бы меня расплакаться или закричать, или и то, и другое вместе.

Рэнсом не сказал мне подробностей, но, как я догадываюсь, они разрабатывали стратегию. Монстры. Армия Рэмзи. Что делать, если — когда — все обернется дерьмом и Рэнсом умрет.

Боги, у меня защемило сердце. Так сильно, что стало трудно дышать.

Как я буду смотреть, как он уходит?

Солнечный свет струился через открытое окно моей спальни. Часть меня хотела свернуться калачиком на подушке и проплакать целый месяц. Другая часть знала, что мои слезы ни к чему хорошему не приведут, поэтому я оделась… кое для чего.

Пришло время что-то предпринять, пусть даже радикальное. Например, проехать через весь континент и договориться с моим отцом.

Рэмзи не откажется от Лиссы. Я нутром чуяла это. Он намеревался использовать инфекцию в качестве оружия. И я подозревала, что мой отец хотел сделать то же самое.

Но если бы я сказала отцу, что Лисса убивает невинных людей, что более серьезной угрозой является вирус, разносящий инфекцию, может быть, он бы изменил свое мнение. Может быть, он бы понял причину, по которой Рэмзи этого не сделал.

Отец пережил миграцию. Он хранил эти картины и фрески в художественной галерее крукса не просто так. А что бы они были напоминанием.

Крукс — это не что иное, как смерть и разрушение. Мы должны были остановить Лиссу, пока ужасы миграции не привели к концу Каландры.

Хотел Рэнсом это признавать или нет, но ему нужна была помощь. Ему нужна была армия. Если Рэмзи не даст ему ее, то, возможно, мой отец даст.

Но прежде чем я сообщу отцу о местонахождении столицы, он собирался предоставить мне открытый доступ к своим хранилищам. Я потрачу все золотые монеты из его казны. Я найму всех целителей по всему королевству.

Чтобы приготовить лекарство, которое спасет жизнь Рэнсому.

У Луэллы был шанс. Теперь он выпал и мне.

Когда я предъявлю требования своему отцу, я также хотела получить информацию о своей матери. Почему Востер спрашивал о моем происхождении.

Я никогда раньше ничего не требовала от своего отца.

Но я уже не была той дочерью, которую он отправил на «Резаке».

Пришло время покинуть Туру и вернуться в Куэнтис. Скоро. Как только Рэнсом уйдет.

Я открыла дверь, чтобы выйти из покоев, подышать свежим воздухом и успокоить нервы, и обнаружила на дорожке посетителя.

Эви стояла снаружи, подняв руку, чтобы постучать. На ней была желтая туника с вышитыми красными и розовыми цветами по вороту. Она стала ей мала, и она порвала ее на локте. Пришло время покупать новую тунику, но это была ее любимая, ее я видела чаще других. И, судя по ее недовольному виду, она надела ее сегодня, чтобы не грустить.

Завьер, должно быть, сказал ей, что завтра уезжает.

Пока Рэнсом будет разбираться с Рэмзи в Аллесарии, Завьер, Холстон и их рейнджеры продолжат охоту. Там была стая бэарвульфов, которых нужно было уничтожить. Одноглазый зверь, который должен был умереть.

Планирование моего ухода могло подождать. Если все, включая меня, оставят ее, еще один день, проведенный вместе, не помешает.

— Доброе утро, звездочка. — Я присела на корточки и заправила прядь шелковистых каштановых волос ей за ухо. — Как ты сегодня?

Она пожала плечами.

— Мне немного грустно.

— Потому что папа уезжает?

— Да.

Эви, как и почти все жители Каландры, верила, что я замужем за Завьером. Я надеялась, что когда-нибудь смогу рассказать ей правду. Что мы с Рэнсомом сможем быть самими собой с его сестрой. Но пока нет.

— Хочешь поиграть с Фэйзом? — спросила я ее.

Она снова пожала плечами.

— Или мы могли бы поиграть в игру. Луэллы все еще нет, а Кэтлин сказала, что мне сегодня не нужно делать уроки.