Дочь звёздного палача - Элис Нокс

было что-то сырое, незащищённое. — Не смотри на меня так.

— Как? — голос вышел хриплым.

Его рука скользнула выше, пальцы зарылись в мои волосы у основания черепа. Прикосновение было одновременно нежным и требовательным, посылая мурашки по всему телу.

— Как будто я могу спасти тебя от твоих демонов. — Большой палец провёл по моей скуле, стирая остатки слёз. — Как будто между нами может быть что-то большее, чем узы пленника и тюремщицы.

Он наклонился ближе, и воздух между нами сгустился, наэлектризовался. Я видела, как расширились его зрачки, поглощая золото радужки. Видела, как напряглась линия его челюсти. Как дрогнули губы.

Расстояние между нами таяло с каждым ударом сердца. Его взгляд метнулся к моим губам, задержался там. Дыхание сбилось — его и моё, смешиваясь в узком пространстве между нами.

— Скажи мне остановиться, — прохрипел он, наклоняясь ещё ближе. Так близко, что я чувствовала тепло его кожи, запах — специи, озон, что-то древнее и мужское. — Астра, скажи…

Я не могла говорить. Не могла двигаться. Замерла, как птица перед змеёй, зачарованная и напуганная одновременно.

Его лицо было в сантиметрах от моего. Ещё мгновение — и наши губы соприкоснутся. Ещё одно…

Вторая рука легла на мою щеку, и теперь он держал моё лицо обеими ладонями — бережно, словно я была из тончайшего стекла. Я видела войну в его глазах — желание против разума, инстинкт против гордости.

Видела момент, когда он принял решение.

Орион склонился — и его губы коснулись моего лба.

Не губ. Лба.

Поцелуй был долгим, нежным, и вместе с ним в меня хлынула магия — тёплая золотая волна, обволакивающая разум мягким туманом. Она проникала в каждую клетку, успокаивая, убаюкивая, обещая покой.

Веки налились свинцом, конечности расслабились. Я хотела протестовать, хотела… что? Чего я хотела?

— Спи, — прошептал Орион в мою кожу, и слова вибрировали через прикосновение губ. — Спи без кошмаров, без страхов. Хотя бы этой ночью дай себе отдохнуть.

Он осторожно уложил меня на подушку, убрал прядь волос с лица. Его пальцы задержались на моей щеке — всего на секунду, но я успела почувствовать, как они дрожат.

Сквозь наплывающий сон я видела его лицо над собой — прекрасное и печальное. Видела, как он смотрит на меня взглядом, в котором смешались сожаление и что-то ещё. Что-то, что заставило моё сердце болезненно сжаться.

— Ты моя тюремщица, — произнёс он так тихо, что я едва расслышала. — И я не могу позволить себе забыть это. Даже когда каждая клетка кричит сделать обратное.

Его рука скользнула с моей щеки, и холод от её отсутствия был почти физической болью.

— Даже когда ты смотришь на меня так, словно я могу быть чем-то большим, чем оружие или враг.

Тьма наплывала волнами, утягивая всё глубже. Последнее, что я увидела — как Орион встаёт, отворачивается, и линия его плеч кажется невыносимо одинокой в лунном свете.

Последнее, что я почувствовала — невесомое прикосновение к моим губам. Такое лёгкое, что могло быть иллюзией. Или обещанием. Или проклятием.

А потом сон поглотил меня полностью, унося в темноту без снов и без боли.

* * *

Я проснулась от запаха еды.

Рассвет окрасил комнату в мягкие розовые тона, заливая всё вокруг золотистым сиянием нового дня. Тело было отдохнувшим — впервые за долгое время я спала глубоко, без кошмаров, без пробуждений в холодном поту. Магия Ориона сработала лучше любого снотворного.

Орион.

Воспоминания о ночи нахлынули волной, и я прикрыла лицо руками, чувствуя, как щёки горят от смущения. Его руки на мне. Его лицо так близко. То, как он почти…

Нет. Не почти. Он остановился. Поцеловал в лоб, как ребёнка, и уложил спать.

Это должно было успокоить. Вместо этого в груди тянуло странной, необъяснимой болью — разочарованием? Облегчением? Я не знала.

Я заставила себя встать, пройти в санитарный блок. Умылась холодной водой, стараясь смыть остатки странных эмоций вместе с остатками сна. Переоделась в чистую тунику тёмно-синего цвета и практичные штаны.

Глядя на своё отражение в потускневшем зеркале, я увидела девушку с покрасневшими от слёз глазами, бледным лицом и решительно сжатыми губами. Нужно было взять себя в руки. Забыть о минутной слабости. Вернуться к плану.

К настоящей цели, ради которой я прошла через всё это.

Я вышла в гостиную и застыла на пороге.

Орион стоял у старой печи, колдуя над сковородой. На столе уже стояли тарелки с чем-то, отдалённо напоминающим яичницу и поджаренный хлеб. Волосы были полностью сухими, собраны в небрежный низкий хвост, открывая линию шеи. Рубашка натянулась на спине, обрисовывая игру мышц, когда он двигался.

Он выглядел… домашним. Бог войны, готовящий завтрак в скромном деревянном доме. Абсурд ситуации зашкаливал.

— Ты проснулась, — констатировал он, не оборачиваясь. — Вовремя. Ещё минута, и я съел бы твою порцию из принципа.

— Ты… готовишь?

— Имею некоторый опыт, — пожал он плечами, перекладывая что-то на тарелку. — Полторы тысячи лет одиночества научили ценить простые удовольствия. Даже воображаемые.

Он повернулся, и наши взгляды встретились.

Секунда. Всего одна секунда напряжённой тишины, в которой висели воспоминания о ночи. О его руках на моём лице. О том, как близко он был. О том, чего не случилось.

Золотые глаза скользнули по моему лицу — быстро, оценивающе — затем он усмехнулся, и момент разрядился.

— Не стой столбом. Ешь, пока не остыло. — Он поставил тарелку на стол. — Мне нужна тюремщица в адекватном состоянии, а не голодная, размазанная по стенам от истощения.

Я прошла к столу, села напротив. Еда была… на удивление съедобной. Даже вкусной, учитывая, что продукты были из запасов столетней давности, поддерживаемых магией консервации.

Мы ели в молчании. Орион сидел, небрежно развалившись на стуле, но я видела напряжение в линии плеч, в том, как он слишком сосредоточенно резал хлеб. Он ждал. Чего-то.

Я отложила вилку, сделала глоток воды и выпрямила спину. Эмоции, которые бурлили ночью, были заперты глубоко внутри, за стеной холодной решимости. Сейчас я была не той слабой девушкой, что рыдала на его плече.

Сейчас я была тем, кем должна быть — последней Вега, у которой есть цель, и ничто не остановит её.

— Нам нужно покинуть эту планету, — голос прозвучал ровно, без дрожи.

Орион поднял взгляд, прожёвывая кусок хлеба.

— О? — он отпил из кружки. — И куда направляемся?

— В Имперское хранилище.

Он замер, кружка застыла на полпути к губам.

— Повтори?

— Ты слышал.

Орион медленно поставил кружку на стол, не сводя с меня взгляда.

— И зачем нам туда?

— Украсть артефакт.

Несколько секунд тишины.