Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро

ничего и не достиг. Как же он возвысился? Что подтолкнуло его? Запретные знания? Или собственная упертость? Ян Юмэй хотела это узнать и не собиралась останавливаться. Ее тянуло к своей новой игрушке так, как ни к одному из своих любовников ранее. И разве могла Хуанъянь не поддаться порыву и не взглянуть, что из этого получится?

Они переместились еще раз. Древо Цышань уже постепенно окрашивалось в серебряный, и небо темнело. Ян Юмэй без особой надежды шла по улице, как вдруг платье тихо зашелестело, привлекая внимание. Оглядевшись, она ничего не заметила. Демоница вышла на главную площадь, украшенную фонарями и струящимися над головами тканями ярких цветов. Запах ароматного чая и сладостей вскружил голову, заставив на миг забыться.

Чьи-то крепкие руки обняли Ян Юмэй со спины, и ее нос потревожил запах гари.

– А-Чэн, я нашел тебя…

Заколка в волосах задрожала и чуть не выскользнула из прически. Обернувшись, Ян Юмэй взглянула на юношу перед собой – под его глазами залегли глубокие тени, а по щекам текли ручейки слез. Он казался болезненно бледным и с трудом стоял на ногах. Божественная душа, оказавшаяся в обычном человеческом теле, медленно уничтожала его.

– Синьсинь?

– Да, это я! А-Чэн, ты меня помнишь?! – В глазах юноши вспыхнули слегка безумные искорки, и он прижал ее ладонь к своей груди. Сердце билось так часто, словно хотело сломать ребра и вырваться. – А-Чэн, я так долго искал тебя… твое лицо…

Он нежно коснулся щеки Хуанъянь, и в этом движении было столько заботы и ласки, сколько Ян Юмэй никогда не получала от своих возлюбленных. Она смотрела в светящиеся глаза Синьсиня, который не переставал плакать, разглядывая ее, как свое самое дорогое сокровище. Как ту, кого готов любить вечность, даже после ее смерти.

Ты не познаешь такую любовь, Лу Янь. Ты не заслужила ее. Так смотри, внимательно смотри, чего я тебя лишила.

– Синьсинь, – тихо позвала его демоница. – Сколько лет прошло с нашей разлуки?

– Я… не знаю, – признался юноша, потянувшийся, чтобы вновь ее обнять, но на этот раз Ян Юмэй остановила его. – Какая разница, если мы вновь встретились?

– Прошу, ответь мне.

Юноша нахмурился, собираясь с мыслями.

– Когда ты вознесся, Синьсинь?

– Я… вознесся, когда мне исполнилось двадцать… ты была на три года меня младше… я провел на Небесах совсем немного! Два года, может, пять лет!

– Сто лет в Среднем Мире – год для Небес. Синьсинь, сколько лет прошло с нашей разлуки? – вновь повторила Хуанъянь.

Он молча смотрел на нее, и постепенно в глазах юноши возникало понимание, ужас и боль. Синьсинь вцепился в руки Ян Юмэй, словно боялся, что она исчезнет, стоит ему только разжать пальцы.

– Прошло девять сотен лет, – прошептал он наконец. – А-Чэн, но ты… ты же жива. Но как?

Хуанъянь улыбнулась, шагнув к нему и прошептав почти в губы:

– Потому что я не А-Чэн, Синьсинь. Но я приведу тебя к ней.

Он дернулся, но за его спиной оказался Мин Хань, схватив его за плечо и создав печать, поглотившую их ярким белым светом. От неожиданности прохожие вскрикнули, они испуганно и удивленно смотрели на место, где только что было три человека.

Глава 21

А-Чэн

Ян Юмэй отступила назад, услышав шорох камней под ногами. Они стояли на едва заметной тропе горы Гуду, откуда открывался вид на Центральные Равнины и растущее в центре древо Цышань, чья крона распростерлась высоко над головой.

– Где мы? – встревоженно спросил Синьсинь, вырвавшись из хватки небожителя.

– Прошу простить за грубость, но мы должны были вас остановить, – произнес Мин Хань, поклонившись ему. – Вы можете меня не знать, я бог живописи и цветов Мин.

Юноша некоторое время смотрел на него, прежде чем кивнуть и растерянно произнести:

– Я слышал о тебе… да, ты же тот небожитель, которого я встретил в сгоревшем поместье семьи Фан.

– Верно.

– Но кто тогда ты? – обернулся Синьсинь к Хуанъянь. – Почему твое лицо так похоже на лицо моей А-Чэн?

Демоница улыбнулась, сняв с себя маску. Ее волосы оставались черными, но глаза стали желтыми и тускло сияли, словно фонарики.

– Можешь считать меня цветочным духом. Кто я такая – тебе необязательно знать.

– Тогда где мы? – сглотнув, спросил Синьсинь.

– Гора Гуду. Место, где богиня уз Лу Янь заперла А-Чэн, – ответил Мин Хань. – Мы знаем, что случилось. И знаем, что ты ищешь ее.

– Ищу… – повторил Синьсинь, и по его щекам скатились слезы. Покачав головой, он присел, спрятав лицо в коленях. – Моя А-Чэн жила девять сотен лет назад! Я был уверен, что с нашей разлуки прошло всего пару лет! Что А-Чэн меня еще ждет – просто я ее не могу найти, не могу вспомнить ее лицо…

– Ты прав. А-Чэн тебя ждет, а ты ее не можешь найти, – произнесла Хуанъянь. – Поэтому мы привели тебя к ней.

Подняв недоуменный взгляд на Ян Юмэй, Синьсинь прошептал:

– Что ты имеешь в виду?

– Идем, – велела она. – Ты искал А-Чэн, и ты почти ее нашел.

Юноша послушно поднялся. Шатаясь, он зашагал за демоницей. Постепенно над ними вспыхнули белые точки-мотыльки, что прогоняли темноту и, подобно светлячкам, вели вперед, к старому, затерявшемуся среди деревьев храму. Его стены покосились, черепица покрылась мхом, а плиты заросли травой. Над дверями висела табличка, в которой с трудом угадывалась надпись: «Храм Синьсиня». Это место давно заброшено, затеряно в горах и разваливалось от времени.

– А-Чэн… она там? – прошептал юноша.

– Да, – произнес Мин Хань. – Она ждет тебя.

Сглотнув, Синьсинь медленно поднялся по ступеням, с трудом открыв двери и впустив белый свет Цышань внутрь. Снаружи храм казался небольшим, но внутри оказалось весьма просторно. Простые колонны поддерживали косой потолок, на балках которого висели рваные гобелены. Напротив дверей виднелся пыльный алтарь с давно сгнившими подношениями и статуей небожителя. Она была выполнена из камня и раскололась пополам: в трещины кто-то положил цветы, уже давно засохшие и готовые рассыпаться от одного дуновения ветра.

Перед алтарем лежали рассыпанные монеты и груда тряпок. Здесь было сухо и пахло старостью, пылью и гниением. Ян Юмэй очень хорошо знала такие запахи – обычно они возникали в людских гробницах, которые она от скуки вскрывала.

– А-Чэн? – позвал Синьсинь, но ответа так и не последовало. – А-Чэн, это я, А-Яо. Помнишь?

Войдя в храм, юноша медленно приблизился к алтарю, не переставая оглядываться в надежде кого-то увидеть. Словно из-за колонны должна выйти девушка и поприветствовать его.

Раздался хруст, и Синьсинь замер. Он наступил на ткань и осторожно откинул