Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

– Ты хочешь? – поражённо выдохнула я. Кошка внутри взволнованно встрепенулась и возбуждённо заурчала. О да, она очень-очень хочет котёнка!

– А с чего такое удивление? Почему я должен не хотеть?

– Ну, в вашей семье все мужчины с предубеждением относятся к родам…

– Ф-ф-ф, – презрительно фыркнул Аршавеше, – не относи меня к этим пустым паникёрам. Уж я-то из-за таких глупостей переживать не собираюсь.

– Точно?

– Боги, Таюна! – Арш закатил глаза.

11 месяцев спустя

Аршавеше был бел как мел, глаза расширены от ужаса, и, чтобы не упасть, ему приходилось придерживаться за стеночку. Но стоило из комнаты донестись новому стону, и руки и хвост ослабевали и он начинал сползать на пол. В который раз в жизни Арш начинал понимать деда. Сейчас там, за дверью, Таюна рожала, а он стоял здесь и весь трясся от осознания того, что же он наделал.

Как и его дед в своё время, он решил присутствовать при родах, хотя Таюна была категорически против. Мало того, его пытались отговорить от этой затеи и отец, и дед. Выслушав надменный отказ внука следовать разумному совету, дед проворчал, что все они идиоты, учились бы на его опыте: он в своё время пытался отговорить от идеи присутствовать при родах и Лейлаша, и Шашеолошу, и Нариша. Никто не послушался. Аршавеше тоже.

И через полчаса после начала схваток наагалея Руша́на выставила его за дверь.

А ведь раньше его забавляло, как дед, бледный и виноватый, ползал перед дверью и царапал стены от безысходности.

Теперь он делал то же самое.

Из-за двери раздался глухой стон. Наагасах побледнел ещё больше и покачнулся.

Он знал, что роды – это больно. Но одно дело знать и совсем другое – видеть. Как он мог поступить так со своей женщиной? Боги, почему он сразу не подумал о том, сколько женщин умерло при рождении детей? Таюна уже так долго мучается. А вдруг это убьёт её?

Перед глазами встала жена. Такая, какой она была в последнее время. Маленькая, круглая, бесконечно улыбчивая и мягкая. Она так ждала этого ребенка, так радовалась, когда он двигался внутри…

Раздался надрывный плач младенца. Наагасах вздрогнул и стёк по стенке на пол. Там он и сидел, пока дверь не отворилась и в коридор не выглянула девчушка, помогающая наагалее Рушане. Обнаружив его на полу, она ничуть не удивилась.

– Вы можете заползти, – сказала она.

Встать Арш смог не с первого раза. Хвост дрожал, мужчину ощутимо вело из стороны в сторону. В комнате царил полумрак, у кровати суетились трое молоденьких нагов, тоже помощников наагалеи. Сама наагалея стояла немного в стороне со свёртком в руках.

Арш быстро нашёл глазами Таюну. У неё был измученный вид, лицо покрывала испарина, а под глазами чернели круги.

– У вас родился сын.

Арш с недоумением посмотрел на наагалею.

Он столько времени ждал рождения ребёнка, но сейчас и слышать про него не хотел.

– Как она?

Отсутствие интереса к собственному отпрыску наагалею не удивило. Она приняла множество малышей и успела насмотреться на истерзанных инстинктами отцов-нагов.

– Всё прошло замечательно, – заверила она. – Сейчас наагасахиа нужны покой и отдых.

Струна ожидания внутри наконец ослабла, и Арш растёр дрожащими ладонями лицо.

– Не хотите подержать сына?

Аршавеше недоуменно посмотрел на наагалею, на губах которой дрожала хитрая полуулыбка, а затем до него наконец-то дошло.

Да, сын…

Он медленно пополз вперёд и, оказавшись по другую сторону кровати, увидел глаза Таюны. Они лихорадочно блестели, и она не сводила пристального взгляда со свёртка в руках наагалеи.

– Отдай его мне, – потребовала она. – Отдай!

Её глаза по-звериному горели в полумраке, а пальцы загребали когтями воздух.

– Материнский инстинкт кошки. – Наагалея знаком велела помощникам покинуть покои. – Нужно отдать ей ребёнка. Быстрее, наагасах.

Аршавеше осторожно принял на руки шевелящийся свёрток. И замер.

Там было чудо.

Маленькое, с крошечным хвостиком пока белого цвета, малюсенькими кулачками и тёмным пухом на голове. Мальчик, сын… Как он потрясающе пах. На губах появилась неуверенная улыбка. Малыш завозился, распахнул глазки, и наагасах вздрогнул от неожиданности, улыбка сползла с его лица.

Глаза сына были совершенно черны, как у его дяди Риалаша.

Арш осторожно прижал ребёнка к груди одной рукой, а второй развёл в стороны пелёнки. На кончике хвоста обнаружилась пока ещё мягкая костяная пластина, но больше всего его поразили шишечки на локтях и плечах младенца.

Похоже, что-то такое отразилось на его лице, потому что Таюна забеспокоилась ещё сильнее. Она перевернулась на бок, игнорируя уговоры наагалеи, которая приводила её в порядок, и потребовала:

– Отдай!

У Арша появилось подозрение, что Таюна сейчас обернётся кошкой и бросится на него.

– Нужно отдать ей ребёнка, – сказала наагалея, – она может напасть.

– Но я отец…

– Наагашейду это не помогло, – напомнила лекарка. – У неё сейчас обострены все инстинкты. Так же, как и у вас. И это она ещё просит. Наагашейдиса после первых родов молча обернулась и прокусила наагашейду хвост.

Аршавеше подполз к кровати и положил ребёнка рядом с женой. Она тут же жадно осмотрела его и легко, словно крылом птицы, прикоснулась к хвостику, к шишечкам на локтях… А затем бросила на присутствующих упреждающий злой взгляд.

– Он красивый!

Наагасах улыбнулся, широко и искренне.

– Он очень красивый, – согласился он.

– Один из самых красивых детей, что я видела, – не стала спорить наагалея.

Таюна слегка успокоилась и замерла, восторженно смотря на ребёнка. Аршавеше опустился на пол рядом с кроватью.

– Таюна, дорогая моя, тебя нужно привести в порядок, – мягко начал уговаривать он. – Давай с малышом посижу я, а наагалея займётся тобой.

Таюна зашипела и прикрыла обожаемого сына рукой.

– Ты меня любишь? – тихо, с улыбкой спросил Аршавеше.

В глазах жены мелькнула растерянность.

– Если любишь и веришь, то дай ребёнка мне. Совсем ненадолго. Я буду сидеть рядом с тобой.

На лице Таюны появилось жалкое выражение, губы затряслись, глаза повлажнели. Она убрала руку, но смотрела так, словно он забирал у неё всё самое ценное. Арш поднял сына на руки, и наагалея, опять позвав помощников, тут же взялась за дело.

Через четверть часа Таюну привели в порядок, постель перестелили, и наагасах вместе с сыном лёг на кровать рядом с женой. Она сразу прижалась к его боку, требовательно потянула свёрток на себя и успокоилась только тогда, когда сын оказался на её груди.

– Красивый мальчик, – напевал Арш на ухо жене, – здоровый, крепкий… Мы с тобой молодцы. Как мы его назовём?

– Доаша́рр! – горячо выдохнула Таюна, прижимаясь губами к влажным волосикам сына. – Пусть будет Доашарром!