Ее бешеные звери - Э. П. Бали

богов. Но в этом священном символе я нахожу веру в свою Регину. В мою собственную голубую фею. Потому что она здесь, такая же настоящая, как рассвет на моей коже, запечатленная в моей душе. Ее сердце бьется в унисон с моим.

Это единственное, что заставляет меня убраться подальше от этого места пыток и скорби. Это побуждает меня не оставаться и не умирать здесь с остальными членами моей убитой семьи, а двигаться дальше и найти ее. Стать мужчиной, достойным ее, а не животным, достойным казни.

Я был готов умереть, но теперь знаю, что не одинок.

Она поддерживала во мне жизнь. Даже когда я ее не знал.

Глава 67

Дикарь

Мы с Йети сидим на полу возле комнаты Аурелии и Минни на третий день «кататонии» Минни, как называет это состояние Лайл. Белый сибирский тигр прислонился к одной стене, а я — к другой, и мы передаем друг другу косяк. Это обычная травка, ему больше не нужен драконий стимулятор.

В первый час после того, как с ним случилось худшее, что может случиться в жизни зверя, Йети был подобен зомби, неспособному ни говорить, ни двигаться, ни даже моргать. Примерно через час он впал в глубокую, слепую ярость, и мне, Рубену, Лайлу и Ксандеру пришлось затащить его под землю, в клетку, где он часами бился об электрические прутья. В конце концов, когда его кожа расплавилась до костей, он потерял сознание. Когда он очнулся, то сделал это снова, требуя встречи со своей региной. И встречи с демоном, который так сильно ее ранил.

Он пришел в себя только на следующий день, когда, обезвоженный и покрытый ожогами, был в состоянии выслушать ультиматум Лайла.

Если он будет вести себя хорошо, то сможет дежурить у двери своей регины. Но даже в этом случае за ним постоянно должен присматривать кто-то из нас.

Разъяренный анимус, защищающий свою регину, — это мощная штука. А ярость Йети была сильнее, чем я когда-либо видел. Я горжусь своим другом. Он тоже страдал, как и я, не мог видеть брачную метку своей регины, но все равно хотел ее.

— Она все это время была моей, — повторяет Йети в миллионный раз, сверля взглядом закрытую деревянную дверь. Его голос охрип от рева и крика и звучит почти как у Косы. Кажется, он сам не до конца верит в то, что говорит.

— Это пиздец, — соглашаюсь я, делая затяжку и выпуская сизый дым в воздух.

Йети левитирует косяк из моей руки, и он парит прямо к его рту. Он поднимает покрытую шрамами руку, чтобы закурить. У его локтя хрустит пакет с чипсами. Мы окружены едой, которую Йети принес из столовой после того, как пригрозил парням, которые там работают. Вокруг нас разбросаны бисквиты, булочки, пакеты с чипсами и целая куча кексов, и мне нельзя ни к чему прикасаться.

Это не для нас и даже не для него. Йети не будет есть, пока не накормит свою регину. Так всегда бывает, когда анимус встречает свою регину. Но я не знаю, как долго Йети придется голодать, потому что Минни еще не сделала ему подарок и не приняла его. Она все еще спит, приходя в себя после сильного удара, который нанес ей Титус.

Покалывание в затылке подсказывает мне, что Ксандер вошел в общежитие анимы, и нам требуется мгновение, чтобы увидеть, как он вышагивает по коридору. В его руках две бутылки виски и три стакана. Ксандеру всегда нравился Йети, потому что они оба серьезные и сварливые.

— Решил присоединиться к веселью? — спрашиваю я.

Ксандер усаживается своим большим телом напротив меня, вытягивая ноги и держась на почтительном расстоянии от вспыльчивого самца и его полчища еды.

— Что-то в этом роде, — говорит он сквозь косяк во рту, наливая каждому из нас по порции алкоголя. — Кто-то же должен держать вас в узде, когда вокруг бродят все эти регины.

Йети что-то бурчит в знак благодарности, принимая стакан. Я с наслаждением осушаю свой и смакую знойный привкус крепкого алкоголя анималия.

— Может, нам стоит проверить, как она, — говорит Йети, все еще глядя на дверь, как будто может видеть сквозь дерево. — Ты можешь видеть через дверь, Ксан?

— Ты же знаешь, что нет.

— Они могут переодеваться! — говорю я возмущенно. — Или сидеть в туалете. Это право каждого мужчины спокойно посрать в одиночестве. Или женщины, — я хлопаю себя по бедру для убедительности.

— Действительно, — Ксандер чокается своим стаканом с моим. — Но в ванной никого нет. Я чувствую, что они все еще на кровати Минни.

Я тоже чувствую, что Аурелии нет в ванной, но я не хотел задевать чувства Йети, потому что он, скорее всего, еще не так хорошо чувствует Минни. Но я все равно рад за него, теперь мы можем делиться идеями, чем заняться с Региной. Коса и Ксандер не хотят говорить со мной об этом, а Лайл всегда занят делами Академии.

Йети рычит низко и глубоко. Он хочет быть в постели Минни. Я знаю это, потому что хочу быть в постели Аурелии, зарыться носом в ее волосы и переплести наши ноги вместе. Я хочу, чтобы аромат ее ванильного кекса остался в моем мозгу и на моем члене, а ее тепло уютно устроилось в моих объятиях.

— Кто бы мог подумать, что наши регины станут лучшими подругами? — говорю я, пытаясь поднять ему настроение. — Но если ты один из самых сильных тигров, которых мы знаем, то это означает, что Минни…

У меня по коже снова бегут мурашки.

— Да, очень сильная, — говорит Йети. — Я всегда чувствовал исходящий от нее запах, просто она выглядит такой… милой, что я не обращал на это особого внимания.

— Как ты думаешь, почему я ее туда поселил? — рычащий голос Лайла прерывает наш разговор. Я закатываю глаза, когда мы оборачиваемся и видим, что лев и Коса поглощают шагами коридор, словно пара решительно настроенных самцов. Наверное, в этом общежитии еще никогда не было столько доминирующих мужчин.

Йети вскакивает на ноги.

— Я хочу туда.

— Я знаю, что хочешь, — спокойно говорит Лайл. — Я тоже хочу. У них было достаточно времени.

Дверь слева от меня приоткрывается, и я чувствую запах леопарда и волка, а также влажных волос и шампуня.

— Мы тоже идем! — говорит Сабрина, выходя из своей комнаты.

Они по очереди обнимаются с Минни в постели. Но мы не говорим об этом, потому что Йети бьет кулаком в стену, когда слышит, что его регину