Северный ветер - Александрия Уорвик

до самого горла. Зефир об этом не говорил, да и с чего бы? Столько времени… Столько времени Зефир меня использовал. Плевать он хотел на дружбу. Его заботило лишь то, как бы причинить Борею невыразимые муки. И я чуть не попалась в ловушку.

– Я не знала, – выдавливаю я горько. Сердце сжимается от боли за короля, ведь я прекрасно понимаю, каково это, потерять тех, кто тебе дороже всего. – Мне так жаль. Я даже не представляла.

Борей сжимает пальцы все сильнее, кончики утопают в мягкой спинке.

– Теперь ты видишь, – говорит он, будто не услышав мои слова, – почему я не доверяю брату. И почему не могу довериться тебе полностью. С самого начала я боялся, что он настроит тебя против меня. Похоже, я был прав.

Да, я собиралась с ним покончить, но я изменилась. И все же, как доказать, что он неправ, когда я стою здесь и свидетельство вины жжет ладонь?

Борей переводит взгляд на камин, затем на меня. Холода больше нет. В его глазах лишь жар и пылающий стержень тоски.

– Скажи, что случилось бы, если бы я не последовал за тобой.

Серьезно? Шаг за шагом расписать его убийство? Ну, не могу сказать, что это желание многим безумней того, что я не нахожу в себе сил ему противиться.

– Я вылила бы настой в чайник.

Борей кивает. В конце концов, он и сам знает, что бы произошло.

– Дальше.

У меня взмокают ладони.

– Послушай, нам не обязательно…

– Дальше, – приказ нерушимого железа, прямой удар под дых.

Наказание худшее, чем все до него.

– Потом я вернулась бы на праздник, – выталкиваю я хриплый шепот сдавленным горлом.

– Мы бы танцевали.

Да, думаю, мы бы танцевали. Я наступала бы ему на ноги, а он мне, и мы бы смеялись.

– Вполне логично, так что да. После ты удалился бы в покои, налил чашку чаю. – Голос дрожит. Такое чувство, будто по мне хлещут резкие порывы ветра. – Как только настой бы подействовал, я бы… прокралась к тебе через окно.

У дверей ведь всегда стоят стражники.

– Я бы спал, – подсказывает Борей, шагая ко мне. – Ни о чем не подозревая.

– Да.

Во рту пересыхает, и я сглатываю. Близость короля, его жар туманят голову. Отступаю, чтобы собрать россыпь нитей, сплести из них подобие цельной, неразрывной мысли.

– Я взяла бы твой кинжал, – шепчу я, поворачиваясь к окну.

Мир снаружи, пусть и замерзший, прекрасен. Я поняла это слишком поздно.

Медленные, осторожные шаги.

– И что тогда?

– Тогда я бы… – при мысли о том, что будет дальше, в мое нутро вгрызается боль. – В-вонзила его тебе в сердце.

Воцаряется тишина.

И потом:

– Ясно.

Я его подвела. Уничтожила зеленый росток, что пробивался между нами, раздавила каблуком сапога. Меня охватывает ужас, и перед глазами все застилает пелена слез.

– И вот я лежу мертв, – негромко произносит Борей. – Что тогда?

Само собой, оставаться тут бы не смогла. Как только стражники обнаружили бы, что их король мертв, мне пришлось бы бежать.

– Тогда я вернулась бы в Эджвуд. – Чуть приподнимаю лицо. Это все бахвальство, я же так и не нашла дверь, ведущую из Мертвых земель на свободу, и давно перестала искать. – К прежней жизни.

– Потому что таково было твое намерение с самого начала, – произносит Борей, внимательно изучая меня взглядом.

Воздух кажется хрупким – слишком хрупким.

– Было, да.

Молчание еще сильнее терзает душу. Бесконечная пропасть тишины.

– Этого ты хочешь? Вернуться в Эджвуд?

– Таково было мое намерение, – повторяю я.

– Ты не ответила на вопрос. Хочешь ли ты вернуться в Эджвуд?

Борей хочет правды. И мне важно сказать ему правду. Так почему же я не могу просто взять и открыть рот?

Не давая ответить, Борей обходит меня и, сдвинув плотный гобелен, показывает простую дверь. Я удивленно моргаю.

Король кладет ладонь на ее темное дерево.

– Я знаю, ты искала, как выбраться из Мертвых земель. – Он не смотрит на меня, но я чувствую тяжесть его печали. – Эта дверь перенесет тебя по ту сторону Теми, ты окажешься в нескольких километрах к западу от дома.

Борей опускает плечи под тяжестью слишком великого бремени, и я боюсь, что стала его частью. Поворачивает ручку, открывает дверь, за которой видно заснеженное поле.

– Иди.

Я молча пялюсь на снег. Белый, сверкающий, нетронутый. Вдыхаю холодный воздух, что ворвался в комнату, замечаю серебряную ленту замерзшего ручья среди холмов. Но не двигаюсь.

– Этого же ты хочешь, верно? – рычит Борей. – Свободы?

Он меня отпускает? Даже представить себе не могла…

– Вот так просто?

Короткий кивок.

– Я не стану преследовать.

Вместо того чтобы направиться к двери, я отступаю к окну.

– Я не знаю, чего я хочу, – шепчу, прижав ладонь к ледяному стеклу.

Кожу обжигает, но ощущение помогает прочистить голову, помогает оставаться здесь и сейчас. Вот где я. Вот где мне чудом удалось построить жизнь, которой я горжусь. Мертвые земли, вопреки всему, стали мне домом.

Дверь с глухим щелчком закрывается, гобелен с шуршанием опускается на место.

– Думаю, ты знаешь. – Борей встает позади меня. Спину обволакивает его жаром, макушку ерошит дыханием. – Но страх твердит обратное.

Как так вышло, что он вдруг превратился в знатока моих страхов? Некоторые я упоминала, мимоходом, но до остальных нужно докопаться, понять, и я боюсь, что Борей их во мне разглядел. Он понимает, что Эджвуд был моим домом, но не давал мне раскрыться. Как бы нелепо ни звучало, но запертая в цитадели, не обязанная никому ничем, я впервые за двадцать три года обрела возможность осознать, что нужно мне самой.

Но кому приятно обсуждать свои слабости? Никому. И потому я вскидываю подбородок, готовясь к этому разговору. Стискиваю скрипящий о потную ладонь пузырек.

– По себе судишь, да? – Разворачиваюсь. От окна по спине пробегает холодок. – Теперь я тебя понимаю. Почему ты здесь. Почему запираешься в этих стенах и задергиваешь все окна. Почему у тебя оранжерея, полная зелени, пока зима опустошает весь мир. – Устремляю на Борея взгляд, твердый как кремень, как сталь. – Ты боишься.

Король вздрагивает. Удар попадает точно в цель.

– Боишься подпустить к себе других. Боишься новой боли. Поэтому тебе так важно надо всем властвовать. Поэтому тебе так важна сила.

И все же мир меняется, потому что меняется Борей. По мере того как он учится доверять другим, его ледяное черное сердце оттаивает.

Взгляд лазурных глаз яростно удерживает мой.

– А ты? – вопрошает король. – Та, кто страшится слабости, страшится быть недостойной. Разве ты не боишься?

Каким-то образом мы сместились и теперь стоим нос к носу. Рука Борея упирается в оконное стекло рядом с моей головой.

Он говорит правду. Я боюсь.

Но не короля. Я боюсь того, что к нему чувствую.

В голосе звучит напряжение.

– Я этого не хотела.

Не хочу, поправляю я себя. Я этого не хочу.

– Вот, – произносит Борей, поднимая кинжал, который снял с пояса. – Вот чего ты хочешь.

На созданном рукой бога клинке играют отблески огня.

Король стужи поднимает мою ладонь, вкладывает