Северный ветер - Александрия Уорвик

уже совсем рядом, как вдруг мое тело вспоминает, что он опасный хищник. Я отступаю к камину, и когда ноги вдруг обжигает холодом, бросаюсь за огромную кровать с горами подушек. Длинные ноги короля быстро сокращают расстояние между нами, плавность движений напоминает, что он не смертный. Ударяюсь спиной о стену, и воздуха начинает не хватать.

– Жена моя, – произносит Борей холодно, у самых моих губ. – Извечная лгунья.

Мне никак не оправдать свое присутствие у него в спальне. Он все понимает. Он даже не удивлен.

– Спрошу еще раз. Почему колеблешься?

Как объяснить, когда я сама не знаю причины? Утопающий цепляется за любую соломинку.

Борей поднимает руку. Я так напряжена, что вдруг погружаюсь в самое первое воспоминание о нем, слышу скрип ветхой двери в Эджвуде, громоподобные шаги и вздрагиваю.

Он замирает, его рука так близко к моей щеке, что я чувствую ее жар.

– Вот как? – тихо спрашивает Борей. – Ты меня страшишься?

В горле встает ком, и меня захлестывает жгучий стыд. Когда-то я боялась. Но те времена давно в прошлом.

– Нет, – шепчу. – Я знаю, ты не причинишь мне вреда.

– И я-то думал, это взаимно.

Колкая боль в груди разрастается бесконечной агонией. Больше всего на свете хочу сказать, что не собиралась ему навредить, никак и никогда, но сомневаюсь, что он поверит.

Его взгляд падает на пузырек, зажатый в моем кулаке. Один за другим Борей отгибает мои пальцы, открывая алый настой, что плещется в стекле. Всего лишь лепестки да листья, способ покончить с жизнью бога. Мысль, что укоренилась во мне. Я пыталась ее выкорчевать, и все же она возродилась.

– Зефир, – произносит Борей, и голос его сочится усталостью.

Ложь подкатывает к горлу, горячим комком скапливается на языке. У нее сильный привкус желчи. Если Северный ветер все знает, отрицать что-либо нет смысла. Я могла бы обвинить во всем его брата, но должна сама отвечать за свои поступки. Это я попросила у Зефира сонный настой. Только я.

– Ты упоминала, что Зефиру были нужны травы из Сада забытья, но так и не сказала, для кого же предназначался настой. – Борей вперяет в меня взгляд. – Кто жаждал его так отчаянно, что ты была готова рискнуть жизнью и проникнуть во владения Сна, дабы украсть цветок?

Мне трудно дышать. То, как Борей на меня смотрит, с таким недоверием… но, думаю, хватит уже лгать. И ему, и самой себе.

– Это была я.

И снова повисает тишина. Такое чувство, будто она раздирает мне кожу.

– Я знал, что брат попытается настроить тебя против меня. Знал с первого же мгновения, как вы встретились. Он проделал то же самое с моей покойной женой.

С той, кого убили бандиты. С матерью его ребенка.

– Ты ее мне напоминаешь, – говорит Борей.

Я вскидываю голову. И как только смотрю ему в глаза, то поражаюсь, сколько же в них нежности. Наверняка мне лишь мерещится.

– Опрометчивостью? – голос дрожит.

– Верностью, храбростью, – отвечает Северный ветер, – и львиным сердцем.

От его слов у меня в груди становится тепло. Неужели он и правда видит меня такой?

– Моя покойная жена тоже меня не боялась.

– Почему ты думаешь, что я не боюсь?

– Разве? – вскидывает он брови.

– Сперва боялась, да. Была просто в ужасе от этого твоего черного лика и копья. Думала, ты жесток.

– А-а. – В уголках его глаз собираются морщинки. – Ты хорошо это прятала.

Борей отпускает мою руку, и я клянусь, в тот же миг внутри меня обрывается ниточка. Он отходит к креслу перед камином, сжимает спинку, глядя, как чернеет и осыпается среди жарких углей дерево.

– Когда мы только встретились, она назвала меня напыщенным ослом. – С его губ срывается звук. Он то ли хохотнул, то ли фыркнул, но надломленно. – И тогда я понял, что не смогу ее убить.

Какая же я напрочь жалкая, если завидую мертвой. Но я слышу, как сильно он ее любил, как то, что у него отняли ее и сына, уничтожило в нем всякие остатки человечности. Кажется, я надеялась заполнить эту пустоту. Глупая.

– Темь нуждалась в ее крови. А она дралась, как дикая кошка, грозилась лишить меня мужского достоинства. – Борей бросает на меня косой взгляд. – И еще одно сходство.

Прочищаю горло.

– Приятные были деньки.

Тени в его глазах сливаются с тенями на лице и утекают вглубь.

– Я еще никогда не оставлял жертву в живых. Я не знал, что с ней делать. И она, вероятно, тоже не знала, что делать со мной. – Борей качает головой. – В цитадели я дал ей полную свободу. Первые два года она пыталась меня отравить на каждом шагу. Сбегала столько раз, что и не сосчитать. Намеревалась оборвать мою жизнь, и я не могу ее в этом винить. Однако примерно через пять лет после прибытия в Мертвые земли она слегла с тяжелым недугом. Альба старалась изо всех сил, однако неизвестная нам хворь не поддавалась лечению.

Борей умолкает, но я не собираюсь заполнять паузу. Он собирается с силами и продолжает:

– Я провел у ее постели много месяцев. Моей жене удалось победить болезнь, и к тому времени между нами завязалась хрупкая дружба. А потом эта дружба стала глубже, – голос Борея пропитывается теплом, – и я воспылал к смертной любовью.

Мое сердце так сильно колотится о грудину, что его наверняка отлично слышно. Никогда не думала, что с губ Северного ветра сорвется это слово: любовь. Он способен чувствовать любовь, как способен на сострадание, доброту. И это я тоже рассмотрела в нем чуть ли не слишком поздно.

– Когда я узнал, что она ждет ребенка, моя жизнь снова изменилась. Думал, никого нет на свете счастливей меня. Я столько пробыл без семьи, и вот мы построим ее вместе.

Желание подойти, утешить настолько сильно, что мне приходится физически себя сдерживать. Голос все выдает, эту боль. И голос, и поза, и побелевшие губы. Ведь я знаю, чем кончится его рассказ.

– Зефир временами наведывался, – продолжает Борей. – Когда я отсутствовал, само собой, он проводил время с моей женой. Я не придавал этому значения. Не было причин.

Волоски у основания шеи сзади встают дыбом. Я и не подозревала, что Зефир знаком с покойной женой Борея. Он об этом никогда не упоминал.

Король стискивает спинку кресла. Тяжело, жестко выдыхает сквозь зубы.

– Я должен был догадаться, что его намерения корыстны. По сути своей он плут, движимый ревностью, жадностью. После рождения сына, Калаида, жена от меня отдалилась. Затем однажды я обнаружил, что она пропала. Похищена, как оказалось. И наш сын…

Борей сглатывает. Меня пронзает невероятная догадка. Нет, невозможно…

– Засада. Бандиты в горах. Когда я добрался, было уже поздно. Их не стало, а Зефира и след простыл.

Я смотрю на Борей в полном ужасе.

– Зефир похитил твою жену и ребенка?

– Да.

Желудок сжимается так, будто вот-вот извергнет желчь