Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро

Покачав головой, Мин Хань заметил на тыльной стороне шеи статуй небольшой знак размером с ноготь на мизинце. Приблизившись, он разглядел иероглиф.

– Что ты заметил? – поинтересовалась демоница.

– Ты, случаем, не знаешь, какие еще дома пострадали от статуй Синьсиня?

– А должна? – вскинула бровь Ян Юмэй.

– Или сгорели в огне.

– Дай мне немного времени, чтобы вспомнить.

Массируя переносицу, демоница некоторое время стояла в молчании. Кровавые мотыльки опустились на ее заколки и плечи, повернувшись к хозяйке и словно что-то нашептывая ей, порой заставляя хмуриться.

– Кажется, в одной чайной я слышала, что ночью сгорела вся семья Цуань в провинции Чу, а также семья Дунь в провинции Чань. Никто не выжил, – неуверенно произнесла она.

Мин Хань обошел все статуи, остановившись у одной из них:

– А теперь взгляни.

Подойдя к нему, Ян Юмэй вгляделась в небольшой иероглиф, вырезанный на шее девушки. Цуань.

– Он крадет девушек перед тем, как сжечь их семью? – догадалась она.

– Да. Я могу лишь предположить, что он ищет девушек, которые будут напоминать ему А-Чэн, но их лица ему не нравятся.

– Зачем тогда сжигать их семью? Не проще забрать только девушку?

– Зачастую пожар – это случайность: слуги забыли потушить огонь в печи, оставили рядом с ним сено или ткань, это может быть поджог или пробуждение фэнхуана. Сколько всего пожаров случается за год? Больше сотни.

– Хочешь сказать, что похищение вызывает больше вопросов?

– Да. Люди начинают искать виновников и идти в храмы молиться. А чем больше просьб, тем больше это привлекает внимание богов – они берутся за это дело. Синьсинь знал об этом и сжигал всех, чтобы его не поймали. Он делал это через свои статуи. Возможно, на него повлияла не только Лу Янь.

– Думаешь, при нем есть кость первого демона?

– Да, иначе он бы не зашел так далеко.

– Но что-то не сходится.

– О чем ты? – обернулся к ней Мин Хань.

– Синьсинь ведь убивает всю семью девушки, никто не выживает. Но ты сказал, что встретил в доме Фан единственного выжившего, который и рассказал тебе об этом. Разве не странно?

Хуанъянь права. Это странно.

Мин Хань попытался вспомнить, как выглядел Фан Дуань. Все, что он запомнил, – у этого юноши были растрепанные волосы, а сам он вымазан сажей. Вдобавок его спасло то, что в это время он оказался вне дома.

– Может, ему повезло? – предположил небожитель.

– Повезло? – переспросила Ян Юмэй. – А ты веришь, что ему повезло? Что это и правда был человек из семьи Фан, а не Синьсинь, притворившийся им?

– Тогда зачем он рассказал мне это? – Мин Хань нахмурился, оглядел статуи и вдруг понял. – Может, он хотел, чтобы я узнал? Чтобы помог ему найти А-Чэн и наконец остановиться?

Если все и правда так, то кое-что все еще оставалось загадкой.

– Но Синьсинь не найдет А-Чэн. Ее уже нет в живых. Все, что он делает, бесполезно.

– Да, как ни посмотри, – не стала отрицать Хуанъянь. – Он отказывается признавать, что А-Чэн уже давно может быть мертва, и продолжает искать ее. Он не остановится, пока не найдет хотя бы то, что от нее осталось.

– Мы ведь тоже не знаем, где А-Чэн. Если кто и может знать, то… – Мин Хань замолк, встретившись взглядом с Ян Юмэй. – Лу Янь. Но она не расскажет нам.

– Заставим, – пожала плечами Ян Юмэй.

– Как? Украдем?

Увидев улыбку на лице демоницы, Мин Хань помрачнел:

– Нет.

– А ты думаешь, она захочет говорить со мной или с тобой по поводу Синьсиня и А-Чэн? Ох, А-Хань, не будь столь наивным! Лу Янь не глупа и не пуглива, у нее есть когти, – ткнув его пальцем в грудь, заметила Хуанъянь. Ее желтые глаза тускло сверкали в полутьме, делая облик демоницы еще более загадочным и пугающим. – Если она узнает, что ты делаешь… как думаешь, Лу Янь попробует изменить твою судьбу, чтобы ты все забыл?

– Она… может попробовать, – признался Мин Хань, вспомнив, как богиня уз попыталась влюбить его в себя. – Рано или поздно вода должна была явить камни[163]. И что ты предлагаешь?

– Для начала выбраться отсюда. Я не увидела ни двери, ни окон, однако мы как-то сюда попали, да и Синьсинь должен был выходить отсюда.

– Возможно, мы просто не увидели выход.

– И где он, по-твоему, находится?

– На полу, но он залит кровью.

– Тоже мне проблема.

Ян Юмэй щелкнула пальцами, и кровь забурлила, каплями поднявшись под потолок и образовав навес. На полу и правда оказались вырезаны символы, которые они уже встречали на печатях двери.

– Действуй, – кивнула она.

Обойдя символы, Мин Хань нашел нужный и встал на него вместе с Хуанъянь. На несколько долгих мгновений повисла тишина, а после символ под ногами ярко вспыхнул, затопив все белым светом. Когда небожитель открыл глаза, он уже стоял в спальне Синьсиня, словно и не покидал ее.

– Как ты собралась похищать Лу Янь? – устало спросил Мин Хань у Ян Юмэй. Иного плана у него не было.

– Дай-ка подумать… придумала! – щелкнула она пальцами, усмехнувшись. – Лу Янь, надеюсь, в следующей жизни мы не станем с тобой врагами.

⁂

Богиня уз Лу Янь сидела за столом, рассматривая небольшую дощечку из нефрита. На ней было выведено имя ребенка, только что родившегося на свет.

– Какую же судьбу мне тебе написать? – задумчиво пробормотала богиня и вдруг улыбнулась. – Поняла. Ты вырастешь и унаследуешь дело своего отца, встретишь… кого же ты встретишь?

Взгляд Лу Янь прошелся по табличкам на столе, остановившись на дальней. Взяв ее, она тихо стукнула их друг об друга, образовав тонкую сияющую нить.

– Ты встретишь ее! Ваша семья добьется небывалого успеха, но жена заболеет и умрет в возрасте тридцати лет, так и не оставив детей. Муж же пропьет все, что они заработали, даже дом и осла. И в конечном счете умрет. Какая незавидная участь!

Улыбнувшись, Лу Янь сложила дощечки друг на друга, подняв глаза и заметив испуганные взгляды мелких богинь.

– Г-госпожа, разве это не жестоко? – осторожно спросила одна из них.

– Судьба жестока, нельзя все время желать только хорошее. Человек должен испытывать на своем пути порывы ветра и удары дождя! Должно быть равновесие, не забывайте об этом.

– Но в ваших дощечках почти никогда не бывает счастливого финала, – заметила другая богиня. – Почему всегда все умирают настолько несчастными?

Лу Янь проглотила рвущиеся из горла слова, почувствовав, как неприятно сжалось сердце. Нужно сохранять лицо.

– Всегда должно быть равновесие, –