Блеф демона - Ким Харрисон

Ададжио показывал на лей-линию, будто предлагая нам рвануть. Кому-то из нас могло повезти. Рядом со мной Элис стояла, ликуя: возможно, она действительно выторговала нам свободу. И настороже. И вся в синяках. И избитая. В сущности, выглядела так же, как я себя чувствовала. Тритон дала ей хотя бы тапочки?

— Она взяла тебя в круг, хотя могла сбежать, — сказала Элис и даже шагнула передо мной, словно прикрывая, хотя это у меня в руке пыхтел искрами магический кинжал. — Она взяла тебя в круг, чтобы заставить тебя отпустить меня. Мы заключили пари, а пари под полной луной не нарушают.

Лицо Тритон перекосилось.

— Сейчас не полнолуние.

— Там, откуда я, — полнолуние, — ответила Элис, подсовывая взвинченной демонице новую заковыку. — Она получает свободу, если найдёт выход из твоей тюремной ямы, а я — если она придёт за мной. — Элис уставилась на демоницу. — Она меня не бросила, Тритон. Она взяла тебя в круг. Потребовала отпустить меня. Ты проиграла.

Мне хотелось забрать сумку, но я не посмела потянуться.

— Круг не удержался. Я не заставила тебя её отпустить, — сказала я, и Элис усмехнулась.

— Ага. Я и предположила, что ты можешь её не одолеть, так что в пари было «попытаться», а не «победить».

Я сжалась, когда Тритон перевела на меня свои чёрные глаза — они блеснули в лунном свете.

— А если бы я не смогла? — спросила я.

Элис повела плечом.

— Тогда ты умерла бы в тюремной яме, а она получила бы мою душу, — сказала она, а потом громче: — Но этого не случилось, так что убирайся! Я обыграла тебя в твою же игру, демон.

Тритон будто задрожала там, где стояла. А затем — не сказав ни слова — исчезла; её место завихрилось втекающей красной пылью.

Я выдохнула, когда пыль осела, и, наконец, ослабила хватку на Куаре. Грязь окрасила пальцы в красное. Я разглядела клинок, плечи опали. Может, однажды я всё-таки пойму, как убирать эту штуку.

— Боже, — сказала Элис, подходя и протягивая мне мою сумку. Она оказалась тяжёлой: внутри лежала не только моя книга, но и та, что она стащила у Трента. — Рейчел, спасибо. Никогда больше так не хочу. Не верится, что ты нас вытащила.

Ночь опустела. Нам оставалось лишь дойти до лей-линии. Даже Ададжио исчез.

— Держать её слово заставила не я. Это сделала ты, — сказала я, перекидывая сумку на плечо. Там ей было место, и я впервые позволила себе подумать, что у нас получилось. — Сильно она тебя подпалила?

— Нисколько.

Я уставилась на Элис, ошеломлённая.

— Как… — начала я, и девушка усмехнулась.

— Я сказала, что стану её добровольной рабыней, если она не причинит мне вреда. Но сначала — пусть выиграет пари.

Я захлопнула рот, даже впечатлившись.

— Чёрт, девочка. Удачная сделка.

Улыбка Элис дрогнула.

— Спасибо, но сомневаюсь, что она бы согласилась, если б подумала, что придётся сдержать слово. Ты выбралась из тюремной ямы. Такого не делал никто.

Исчезни, подумала я, глядя на кинжал, и вздрогнула, когда он действительно пропал.

— Не принижай себя, — я подтянула сумку повыше. — Если бы не твоё пари, она схватила бы меня сразу, как только сломала мой круг, — я прищурилась на луну, прикидывая ориентиры. — Ты спасла нас обеих. Я думала, справлюсь, а не справилась. Спасибо.

Элис, ухмыляясь, взяла меня под руку — я даже дёрнулась от неожиданности.

— То, что откусила больше, чем могла прожевать, — не повод быть рабыней всю жизнь.

— Это сейчас ты так говоришь, — я оглянулась, прежде чем двинуться вперёд, щурясь от темноты и пыльного ветра. — А ведь могла потерять всё.

Её рука соскользнула.

— Могла. Но пари было хорошим. Ты сказала, что не бросишь меня, и не бросила, — она опустила голову, глядя на тапочки, в которые её сунула Тритон; в тусклом свете красная пыль казалась чёрной. — Слушай, насчёт зеркала…

— Не хочу об этом говорить, — приятное чувство как ветром сдуло; я решительно зашагала к лей-линии. С этой я была незнакома и не знала, где она выведет в реальности. В будущем её не существовало — значит, её проложил демон, давно мёртвый; линия пропала, когда Безвременье рухнуло, и её так и не восстановили.

— Тогда давай о Вивиан, — сказала она, и у меня приоткрылись губы. — Теперь я понимаю, почему она доверяла тебе.

Щёки у неё порозовели; я с недоверием на неё покосилась.

— Да?

— Рейчел, ты хороший человек.

Я выдохнула. Дерьмо на тосте, я вымоталась.

— От «хорошести» толку мало.

— Когда вернёмся домой, я не буду добиваться, чтобы тебя отправили в Алькатрас.

— Ага, я это уже слышала, — пробурчала я.

— Проблема была не в зеркале, — сказала она; юное лицо и подлинная демоническая мантия делали её наивной. — И не в проклятии Брэда.

— В любом случае — ужасно не вовремя, — проворчала я и ускорила шаг.

Элис остановила меня в паре шагов от лей-линии, мерцающей в темноте, — кругом шипели тонкие переливы энергии.

— Послушай? Я буду убеждать ковен, что ты прокляла Брэда случайно, как и говоришь. Бог знает, ты сделала всё, что могла, чтобы найти для него исцеление. Ты старалась, Рейчел, больше, чем вообще можно ожидать.

Желудок болезненно свело: не помню, когда я в последний раз ела.

— Ладно. Спасибо. Но угрозы Алькатрасом — не причина, по которой я здесь. Мне нужно снять проклятие с Брэда, а как бы я ни ценила твою поддержку, остальной ваш клуб уверен, что я демоническая слизь.

— Возможно, но, чтобы отправить кого-то в Алькатрас, нужно единогласие.

Я горько рассмеялась и направилась к линии.

— Конечно. Пойдёшь к ним с таким — тебя выкинут и поставят того, кто проголосует «как надо». Ведро материнского гноя. Элис верит мне, а я всё равно закончу тем, что спрячусь в Безвременье. Знаю я это.

Элис поморщилась, идя следом:

— Не посмеют.

— Не зарекайся, — я шагнула в линию и вздрогнула от резкого прилива. Злилась на неё, на Тритон, на весь мир. — Прости за всё. Я правда думала, что перехитрю Тритон.

— Рейчел… — глаза Элис болезненно сузились; она шагнула ко мне и поёжилась, когда встала в поток. — Проклятие Брэда — случайность. Ты пыталась это исправить. Больше так не делай. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать.

— Вот так просто? — Я поколебалась, потом ушла в лей-линию и согласовала с ней свою ауру. Рёв энергии, натянутой между нашим миром и Безвременьем, пронёсся сквозь меня. Сквозь белый шум поднялся перезвон — чистый, пронзительный, щемящий. Это был отблеск души демона, который её проложил, и именно поэтому, сильнее всего прочего, я так