Кармен. Комсомол-сюита - Зоя Орлова

Он был спокоен, смотрел внимательно и серьезно. А я внутренне напряглась, пытаясь понять, каким будет его следующий шаг. Мысленно уже прикидывала, куда двинуть в первую очередь — в голень или в пах. Стас затих, с любопытством и страхом глядя то на меня, то на красноголового.

— Удостоверение покажите, — спокойно сказал шабашник.

Я достала из сумки свои журналистские корочки, красную «ксиву» с золотистыми буквами «Союз Журналистов РСФСР». Это была фикция чистой воды, декоративные удостоверения нам еще на журфаке клепал один умелец, но окружающие этого не знали и всегда реагировали на «предъяву» так, как мне и было нужно. У Зырянова отпала челюсть, он не знал, что у меня есть такая штучка. Красноголовый шагнул ближе.

— Только из моих рук, — строго сказала я, раскрывая корочки. — Немедленно верните камеру товарищу фотокорреспонденту.

Стаса отпустили, вручили аппарат и по-отцовски стряхнули пыль с его штанины.

— Сожалею, сударыня, но пленку вернуть не могу. Надеюсь, на ней нет ничего ценного для вашей газеты? — вежливо проговорил «агрессор».

— Я рабочие материалы на другую пленку снимал, она у меня в сумке, — торопливо пояснил Зырянов, глядя на меня. — Просто хотел классные кадры сделать. Тут такие шикарные ракурсы… — как-то виновато добавил он.

Красноголовый повернулся к нему.

— Прошу прощения, товарищ фотокорреспондент. Специфика работы, знаете ли. Не надо ничего снимать здесь, и нас снимать не надо, пожалуйста. Приношу наши извинения.

Он развернулся, потеряв к нам всякий интерес, и пошел к остальным. Снова заиграл магнитофон, застрекотали отбойники, работа закипела, как-будто и не было никакой заминки. Стас осмотрел свою камеру, она была в полном порядке. Я убрала свое псевдоудостоверение обратно в сумку. Странное было ощущение, вроде как наметилась «драка», и кулаки уже зачесались, а оно раз и лопнуло, как радужный мыльный пузырь. И ничего не произошло. Даже немного обидно.

— Вот, блин, хотели же на речку идти, — проворчала я негромко. — И где теперь эту чертову речку искать? Ты знаешь?

— Не-а. Че дальше делать? — растерянно спросил Зырянов.

Я прошла, аккуратно ступая по развороченной земле, прямо к краю ямы с фундаментом и громко спросила, как ни в чем не бывало:

— Ребят, а где тут речка?

Все головы разом поднялись, раздался чей-то смешок. Главный шабашник остановил отбойник, которым работал, положил на землю и подошел ко мне. Только сейчас я рассмотрела его лицо, загорелое, тщательно выбритое, с густыми выгоревшими ресницами. Карие глаза насмешливо и оценивающе смотрели на меня. Он снял брезентовую рукавицу, зажал подмышкой, осторожно взял меня за локоть и повел к краю площадки. Стас тут же пристроился следом.

— Сейчас вернетесь на основную дорогу, а там идите обратно, до первого дома. От него вглубь, вдоль забора, спускаетесь и там увидите береговую полосу, — вежливо и спокойно объяснял шабашник. — Всего доброго, товарищ член Союза журналистов РСФСР.

— Премного благодарны, сударь мой, — в тон ему ответила я и присела в книксен, растянув подол сарафана.

Позади раздался тихий щелчок фотокамеры. Красноголовый вздохнул сокрушенно и покачал головой.

— Я же просил… по-хорошему… Не надо нас снимать.

— Я не вас! — тут же откликнулся Зырянов, усмехаясь, и предусмотрительно отпрыгнул в сторону. — Когда еще увидишь такое⁈

Это он обо мне, поганец. Ну-ну… Я ему еще припомню.

— Это он меня фоткает, — сказала я примирительно, — веселится, шалун. Не нервничайте, господин шабашник, ваши пресветлые черты останутся при вас. Родина не увидит своих героев. Хотя, если честно, я не понимаю, почему вас нельзя фотографировать.

— Потому что это все неофициально. Понимаете? — терпеливо, как слабоумному ребенку, объяснял красноголовый. — Вы же журналист, должны понимать, что такое неофициальные источники информации, неофициальные договоренности и тому подобное.

Я сделал серьезное лицо и понимающе кивнула.

— Но пасаран, товарищ! — понизив голос, сказала я с пафосом и, как положено, сжала руку в кулак.

У шабашника дрогнули брови. У Зырянова чуть глаза в ладошку не выпали, так старательно он пялился на нас.

— Так вы запомнили, как выйти к реке? Не заблудитесь? — уточнил шабашник. Ему с трудом удавалось сдерживать улыбку, из-за чего его мягкие, сдобные губы чуть подрагивали.

— Запомнили. Не заблудимся, — отчеканила я.

— Всего доброго, господа корреспонденты, — сказал он и пошел обратно на стройку.

Зырянов подошел ко мне и загадочно подмигнул.

— Нет, ты видала? Это что ж за шабашники с такими куртуазными манерами? В каком университете марксизма-ленинизма их учили этикету, ешкин кот? Первый раз такое вижу, — горячо бубнил он, стараясь говорить тихо.

Мы шли к реке и обсуждали эту странную историю. Я слышала о том, что есть такое дело, как шабашка в отпуске. Это когда какие-нибудь итээры сбиваются в бригаду и едут в какой-нибудь колхоз, чтобы быстро построить или отремонтировать там что-нибудь и заработать. Обычно стараются сделать все как можно быстрее, потому что отпуск не резиновый, а платят за скорость, хотя и за качество, конечно, тоже, если заказчик заинтересован в хорошем результате. Но в жизни я с этим явлением не сталкивалась, до сегодняшнего дня. Про стройку я знала только по опыту студенческих стройотрядов, про которые в свое время тоже много писала. И уж точно не ожидала, что какие-то шабашники, в глухой, понимаешь, глубинке будут вести себя и изъясняться, как джентльмены на лужайке гольф-клуба.

Мы вышли к реке. Здесь было тихо, пахло свежестью и мокрой травой. В обе стороны по берегу были разбросаны пестрые полотенца и покрывала, загорали и купались в основном подростки и детвора помельче. Ну понятно, взрослые все в поле, все пашут. Сельская работа — она такая, без выходных. Мы договорились, что Стас пойдет купаться первым, а я постерегу его фотоаппарат. А потом он отпустит меня поплескаться. Как хорошо, что утром я догадалась бросить с собой в сумку купальник!

Я лежала на травке, подложив под голову свернутый сарафан, наблюдала вполглаза, как мой коллега нарезает круги в заводи, и перебирала в мыслях впечатления от встречи с шабашниками. Интересные ребята. Вспоминала снова и снова их главаря, его реакцию на мои слова… Короче… похоже, зацепило меня… Прилетело осколком наконечника купидоновой стрелы прямо в глаз, как сказал бы наш преподаватель античной литературы на журфаке. Едрить Васькину ночнушку… Как только я призналась себе в этом, губы сами расплылись в улыбке, мне захотелось потянуться и замурчать, как кошка на солнцепеке. Ой, мамочки…