Фрейлина - Тамара Шатохина

в лицо, — свежий взгляд со стороны способен рассмотреть очень многое. Жаль… вы настроены несерьезно.

— Отчего же несерьезно? Весьма и весьма серьезно. Вы прелестны в своем интересе к Российскому флоту, Таис, — продолжал в том же духе похоже еще один нуждающийся и озабоченный.

Я с тоской посмотрела по сторонам. Конфликта на глазах публики не хотелось. Хотя чего, собственно, я тут жмусь? Кто-то позволяет себе частушки…

— У вас нет разрешения так ко мне обращаться. И уж простите, Сергей Фаддеевич… маменька учила не разговаривать с людьми, не желающими мне счастья, — припечатала я.

— А с чего… — кашлянул он, — почему вы так уверены, что я не желаю вам счастья?

— И каким вы его видите?

Я ушла дальше, а Загорянский отстал — просто так, без слов. Честно, я и сама затруднилась бы ответить.

Догнав Аню, я уже сама вцепилась в ее руку. Расстроилась так… щипало в носу и хотелось плакать — у меня не вышло! Этот… да и все они слишком молоды и всё воспринимают через свою озабоченность. Мой план провалился, а на что-то другое уже просто нет времени.

Глава 11

Основные торжества должны были проходить в залах Большого дворца. Но из-за ужасной жары празднование помолвки прошло тихо, бал вообще отменили по причине сильных головных болей у царицы. Вечером посидели, можно сказать семейно, на террасе с видом на Верхний парк. Сейчас Ольга хотела взглянуть, как идет подготовка к свадьбе и как там все будет.

Красиво там будет…

— Таис, а ты заметила это? — прошептала Аня, — мы всё парой с тобой ходим, как и в Смольном.

— Заметила, конечно. Привычка большое дело, — сжала я ее пальцы.

— Вы с Сергеем Фаддеевичем о чем-то беседовали? — прозвучало немного ревниво.

— Почти ни о чем, — не стала я откровенничать, с облегчением понимая, что это Загорянский для нее хорош, не Константин. Уже легче. Надо бы узнать о нем больше. Все-таки отец Анны министр двора, мало ли… и сложится у них.

— Анни, маменька говорила, что мужчины вообще… больше любят слушать себя, нужно давать им эту возможность, задавая простые вопросы. В разговоре нет ничего страшного, это просто человеческое общение, ты же говоришь со своим папа́… — отвлекала я ее и себя заодно от тяжелых мыслей.

Скорее всего, отец и выберет ей жениха, тут так принято. И не только тут. И в наше время у состоятельных людей популярны браки, где не о чувствах. Достаточно, если «папа невесты депутат, а мама красивая».

— Как мне отвечать ему, если случится разговор, в каком тоне? Следует ли искать в себе умные слова, показать смешливость? С тобой он был весел, — нервно подрагивал ее голос, а пальцы сильнее стиснули мои.

Понятно… мы проходили Дворцовую площадь, а это тот самый променад для местной знати, то есть официальное место для прогулок. Останавливаясь и умолкая, на нас смотрели все — расфуфыренные дамы, военные, мужчины в штатском… многие без бороды, но в пышных усах и с косматыми бакенбардами на пол лица. Иногда мода бывает жестокой…

Еще на выходе из Александрии к нашей группе пристроились два здоровенных кавалергарда в строевой форме — перчатки, как у мушкетеров, белый мундир с подобием кирасы красного цвета, высокие сапоги, на пояс пристегнут палаш. Начищенные каски — со скромным шишаком, а не императорским орлом. «Голубки», как их называли сами военные, были для парадов.

Жарко им, скорее всего, но… это было красиво. Как и лосины на идеально ровных и сильных мужских ногах.

Я старалась сильно туда не пялиться.

А про смешливость…

У меня имелась куча советов для Анны относительно small talk. Когда-то и мне казалось, что нет ничего сложного в том, чтобы болтать ни о чем. Но это не так, зависит от того, какое впечатление хочешь произвести и тогда есть правила… Внимательно слушать, соглашаться с собеседником, не скупиться на ответы, делать комплименты, чаще обращаться по имени — это сближает, как ни странно. Ну и шутить — да. Юмор совсем убирает из общения официальность.

Смешливость никогда не помешает, нашлись бы только силы открыть рот.

— Всегда можно промолчать, загадочно улыбаясь, или отвечать односложно. От нас никто не ждет умных речей, все знают, что мы собой представляем — у нас на лбу это написано. Если у собеседника есть такт, он сам найдет слова и облегчит беседу. Нет его… уходи от разговора, твое право — ты женщина, а женщина всегда права.

— Так ли уж? Сейчас ты противоречишь Библии и классной даме, — улыбалась Анна.

— Маменька ошибаться не может, — заверила ее я.

— Тогда и я соглашусь. Она многому учит тебя и всячески поддерживает, моя же бабушка только ругает…

Верхний парк, он же Верхний сад выбрали для торжеств не только из-за жары. После помолвки 25 июня та слегка схлынула, но все равно открытое пространство регулярного парка, уже украшенное изумительной иллюминацией, казалось предпочтительнее закрытых дворцовых помещений. Огромная территория, три роскошных фонтана в центре больших водных бассейнов… Иллюминацию устраивал специально выписанный из Варшавы поляк, ее красо́ты подробно описывали современники, но ясного представления о зрелище это не давало. Любопытно было, насколько впечатление от него сравнимо с восторгом от наших салютов? Все-таки ночи сейчас белые.

А у Ольги, похоже, наша прогулка вызвала приятные воспоминания о помолвке. В разговоре с братом все чаще упоминался Карл… мой милый Карл…

Это совсем испортило настроение — грызла вина. Но эту свадьбу уже нельзя отменить, даже кинься я в ноги Александре и расскажи всю правду о женихе. Всё — поезд ушел! Думаю… кляп в рот и на выселки — вот что ждало бы меня, вызови я просто очередные головные боли Белой розы. А такое… скорее всего, не выжила бы, так ничего и не изменив.

Народа вокруг прибавилось и это только свадебные гости и их ближнее окружение. Для просто городских проход в сад был закрыт. Пространство пестрило цветными мундирами и платьями, оживлялось мельканием вееров и кружением зонтов, слепило блеском дамских украшений, медных касок и начищенных сапог. Прохладное журчание воды, шелест каменной крошки, чуть подающейся под многими шагами, женский щебет, мужские голоса… я прислушалась — в основном тот самый small talk — разговор ни о чем.

Подошла Мария, старшая сестра Ольги. Они обе оказались в платьях бледно-желтого, палевого оттенка с отделкой