Огни в море - Микель Рейна

выглядывающие из-под пушистых меховых капюшонов. Ни Мэри-Роуз, ни Гарольд не отличались высоким ростом, но здесь почувствовали себя великанами.

Собаки громко лаяли и подвывали, к этому гаму присоединился скулеж маленького тюленя, который изо всех сил спешил к ним через площадку. Девочка подозвала зверька к себе, но он не послушался и бросился в ноги к Гарольду и Мэри-Роуз. Мужчина на санях метнул грозный взгляд на юношу, приказывая утихомирить собак, и через минуту здесь воцарилась глубокая тишина. Из хижин начали выходить люди: взрослые, старики и дети столпились вокруг и смотрели на чужаков – одни с любопытством, другие с опаской. Гарольд прикинул, что всего их набралось человек двадцать. Мэри-Роуз обнаружила, что до сих пор не выпускает из рук корзинку и удочку. С трудом передвигая одеревенелые ноги, она направилась к девочке. Мужчина в санях нахмурился. Гарольд с беспокойством следил за каждым шагом жены.

– Мы не собирались пугать ее, – объясняла она, стараясь увидеть хоть тень сочувствия в обращенных на нее взглядах. – Мы только хотели узнать, где находимся.

Не дойдя до девочки пары метров, Мэри-Роуз остановилась и протянула ей удочку. Та вопросительно посмотрела на женщину рядом – наверное, мать, подумала Мэри-Роуз. Женщина что-то сказала на непонятном языке, и девочка после недолгой заминки шагнула вперед, быстрым движением выхватив удочку из рук Мэри-Роуз. Затем сеньора Грейпс отступила назад и под внимательным взглядом жителей нагнулась, чтобы поставить корзинку. В этот миг в ее колене что-то хрустнуло и она плашмя рухнула на снег.

– Рози! – закричал Гарольд, бросаясь к ней.

Мать девочки собралась было помочь пострадавшей, но мужчина что-то рявкнул, и она остановилась. Через секунду Гарольд уже добежал до жены, нагнулся к ней и как мог попытался поднять. Тюлененок между тем беспокойно крутился у них в ногах, периодически издавая пронзительные вопли.

– Что случилось? – озабоченно спросил Гарольд.

Мэри-Роуз глубоко дышала, чтобы унять жгучую, дергающую боль в коленной чашечке.

– Ничего страшного… – выговорила она, старательно пряча перекосившую лицо мучительную гримасу. – Просто устала.

– Дай посмотрю, – сказал Гарольд, помогая ей сесть на снегу.

– Да правда, пустяки…

Гарольд бережно закатал штанину Мэри-Роуз и пришел в ужас, увидев багровое воспаленное колено. Она быстро опустила штанину и отвела взгляд. Грейпс поднялся на ноги и на миг встретился глазами с той женщиной, матерью девочки. Пусть на одно мгновение, но Гарольду показалось, что, помимо беспокойства, в ее взоре мелькнуло понимание.

– Пожалуйста, помоги нам, – дрожащим голосом взмолился он.

Женщина явно заволновалась. Она быстро покрутила головой, что-то зашептала на своем языке и быстро скрылась в большом шатре. Остальные зрители тоже испарились, столь же бесшумно и незаметно, как и появились. На месте остались только девочка, подросток и мужчина. Гарольд взглянул на мужчину в надежде увидеть в его глазах хоть проблеск сочувствия, но в них стояло лишь холодное безразличие. Грейпса охватило сознание собственной беспомощности; изнутри, грозя выплеснуться, поднялась волна темной желчной ярости.

– Мы только хотим вернуться домой! – закричал он.

И тут в горле снова засвербело, и его скрутил приступ клокочущего кашля. Мужчина что-то произнес, и девочка уселась в сани рядом с ним. Бросив на супругов Грейпс полный нескрываемого презрения взгляд, он протяжно свистнул, и собаки рванулись вперед. Снег заскрипел под длинными полозьями, и нарты медленно стронулись с места. Юноша подталкивал их сзади, ускоряя шаг по мере разгона упряжки. Наконец он ловко запрыгнул в нарты, уселся рядом с мужчиной и девочкой, и упряжка быстро заскользила по ледяной равнине.

Гарольд и Мэри-Роуз вновь остались одни; не обменявшись ни словом, они смотрели, как нарты становятся все меньше и в конце концов исчезают из виду, скрывшись в густом тумане, который уже давно поглотил золотой солнечный свет. Лишь на один миг девочка обернулась и послала им исполненный любопытства взгляд. Приступ кашля у Гарольда прошел, Мэри-Роуз тоже смогла встать на ноги. Лай тюлененка вернул их к действительности. Супруги понуро и медленно, словно через силу, пустились в обратный путь к своему крохотному убежищу. Ими овладело гнетущее уныние: им так ничего и не удалось узнать ни об этом месте, ни о здешних обитателях. Еще глубже, чем в открытом море, они ощутили свое одиночество и оторванность от жизни – те же самые чувства окрашивали все долгие годы их жизни на острове.

Неожиданная помощь

– У тебя серьезная травма… – Гарольд приложил к колену Мэри-Роуз набитую снегом перчатку. – А здесь нет никаких лекарств, чтобы тебе помочь. Совсем никаких!

– Через пару дней пройдет…

Гарольд окинул взглядом крохотную каморку, служившую им убежищем, и окончательно загрустил.

– И как ты это себе представляешь? – поинтересовался он. – Ты все еще считаешь, что местные жители станут нам помогать?

Мэри-Роуз огорченно посмотрела на мужа и, стараясь не слишком бередить колено, прижалась к нему; ногу тем не менее пронзила резкая боль. Мэри-Роуз побледнела как мел.

– Мы должны верить в это.

Гарольд сделал глубокий вздох, пытаясь взять себя в руки и обдумать слова жены. Тут он вспомнил холодный и безразличный взгляд мужчины на нартах, и его вновь охватило бешенство.

– Эти люди нас презирают, – процедил он сквозь зубы.

– Гарольд, эти люди спасли нам жизнь, – напомнила Мэри-Роуз, погладив мужа по щеке.

– Интересно, зачем? Потом-то они бросили нас на произвол судьбы, как шелудивых псов! – возмущенно вскричал Грейпс.

Мэри-Роуз засопела, стараясь справиться с наплывом эмоций.

– Рози, они нас обрекли на смерть! В этих условиях мы и недели не протянем!

– А как ты думаешь, если бы мы остались в доме, что бы сейчас было? Наверняка к этому времени мы бы уже протянули ноги, не от холода, так от голода, а может, от того и другого одновременно. По-твоему, это было бы лучше? – с дрожью в голосе воскликнула Мэри-Роуз.

Гарольд сжал зубы и взглянул на полную снега перчатку, лежащую на колене жены.

– Может, и лучше! – рявкнул он; глаза его налились кровью.

Мэри-Роуз ощутила, что ей не хватает воздуха; на грудь навалилась неподъемная тяжесть. Не давая Гарольду сказать то, о чем он потом пожалеет, она из последних сил привлекла его к себе и обняла.

– Никогда больше так не говори, – надтреснутым голосом произнесла она. – Если бы мы не отважились оставить дом, мы бы точно не выжили.

От резкого движения колено опять прострелило жгучей судорогой. Мэри-Роуз прикрыла глаза, сдерживая готовые брызнуть слезы; еще долго они лежали рядом в полной тишине, обнимая друг друга. Рассеянное солнце пошло на убыль, а по скатам палатки с шуршанием, словно песок в пустыне, перетекали волны снега. Этот