Огни в море - Микель Рейна

Наконец они остановились перед крайней постройкой, самой маленькой из всех. Из-под горы снега виднелась лишь ее верхушка, обтянутая бурой шкурой. На первый взгляд, внутри едва ли мог вытянуться во весь рост один человек. Супруги продолжали свой путь, и по мере их продвижения хижины становились все больше, и в некоторых, судя по всему, можно было даже стоять не нагибаясь. В отличие от потрепанной парусины и пластика, служивших обшивкой их палатке, в этом поселении крепкие деревянные каркасы были обтянуты шкурами, которые различались и по качеству выделки, и по цвету. Некоторые жилища не превосходили по размеру их собственное – они, как чумы, держались на трех соединенных наверху шестах; другие были круглой формы. А пара хижин выделялась из всех: потолок в два человеческих роста поддерживали высокие жерди, а пространство в нижней части позволяло свободно разместиться целой семье.

Шкуры, обтягивающие каркасы, поражали своим разнообразием: одни – с длинным коричневым мехом, другие – серые с черными пятнами, третьи – грязно-белые с коротким ворсом… Все они были латаны-перелатаны, а у некоторых мех настолько выносился, что сверкали голые проплешины. Самые большие хижины для устойчивости дополнительно крепились к снегу оттяжками из толстых веревок.

Пока Гарольд и Мэри-Роуз обходили поселение, они не уставали удивляться тому, что нигде не встретили никаких признаков жизни. Не было ни голосов, ни звука шагов, ни следа зажженных очагов. В воздухе раздавались лишь скрип их собственных подошв, хриплое учащенное дыхание и завывание ветра, треплющего чумы.

– Что-то не нравится мне эта тишина… – прошептала дрожащим голосом Мэри-Роуз.

Гарольд собрался было ответить, но в ту же секунду у него в горле словно закопошилась стайка хлопотливых муравьишек, и он согнулся в приступе мучительного кашля. Сердце Мэри-Роуз ушло в пятки; она начала хлопать Гарольда по спине, чтобы унять припадок.

– Говорила я тебе, что не стоит сегодня выходить, мы еще слишком слабы… – бормотала она, оглядываясь по сторонам. Кашель, казалось, никогда не прекратится, и Гарольду пришлось опереться на жену, чтобы не упасть. – Давай лучше вернемся, – предложила она, закидывая руку мужа себе на плечи.

Супруги отправились в обратный путь, Гарольд изнемогал от кашля. Вдруг раздался какой-то писк.

Они резко затормозили, оцепенев от страха.

– Что это? – в ужасе шепнула Мэри-Роуз.

Из-за угла одной из хижин выбралось какое-то существо округлых очертаний и жемчужного цвета и быстро заскользило в их сторону. Мэри-Роуз в испуге попятилась и зацепилась ногой за оттяжку ближайшей палатки. Гарольд тщетно попытался подхватить жену, в итоге сам потерял равновесие и навзничь упал рядом.

Колено Мэри-Роуз взорвалось острой болью, и на миг она забыла обо всем на свете. Гарольд озабоченно смотрел на нее, когда перламутровый комок набросился на них, еще глубже утапливая в сугроб.

– Сними его с меня, Гарольд! – в ужасе завопила Мэри-Роуз.

Гарольд барахтался в снегу, пытаясь встать. Кашель унялся, но теперь ему стоило труда удержаться от смеха при виде перепуганного лица жены.

– Рози, это всего лишь тюлененок.

Мэри-Роуз с помощью мужа поднялась на ноги, сжав зубы, чтобы не думать о пульсирующем болью колене. Взглянув вниз, она увидела маленького тюленя, который крутился у них в ногах и смешно взлаивал.

– Шшшш, – попытался успокоить его Гарольд.

Но зверек, судя по всему, вовсе не собирался умолкать – скорее, наоборот. Он все больше раззадоривался и тявкал все громче и громче.

– Пойдем отсюда, – забеспокоилась Мэри-Роуз. – Мы тут такой базар устроили, наверняка все сбегутся.

Но Гарольд не двинулся с места, пристально рассматривая детеныша, который волчком вертелся у него в ногах.

– Это тот самый тюлень… – промолвил Грейпс.

Мэри-Роуз растерянно взглянула на мужа. Ее мысли были сейчас весьма далеки от тюлененка: она настороженно ждала, что в любую секунду может объявиться какой-нибудь местный житель. Наконец она посмотрела на зверька – все так: и черное пятно вокруг глаза, и длинный розоватый шрам на ребрах, уже почти заживший.

– Это тот тюлененок, что спасся от медведя? – недоверчиво спросила она.

– И тот же самый, который устроился у нас в ногах, когда мы впали в беспамятство.

Мэри-Роуз вспомнила момент, когда они лежали на снегу, одни-одинешеньки, в полной уверенности, что настал их конец… Тогда какой-то мохнатый белый шарик так же суетился рядом с ними, а у нее даже не было сил бояться. После этого весь мир померк.

Мэри-Роуз вновь бросила взгляд на детеныша: он беспокойно сновал около их ног, как котенок в поисках ласки. Внезапно хруст снега под чьими-то шагами заставил супругов опять насторожиться.

Гарольд и Мэри-Роуз обернулись и в испуге отпрянули, увидев стоящую напротив маленькую девочку. Она тоже смотрела на них, замерев от страха. Как и у незнакомца, приносившего им еду, у ребенка были узкие глаза. Лицо обрамлял пушистый белый капюшон, составлявший резкий контраст со смуглой кожей. Одежда девочки, сделанная из тех же шкур, что и стены хижин, свободно висела на ее худеньком тельце; в руках малышка держала плетеную корзинку. Мэри-Роуз прикинула, что ей не больше шести лет.

Супруги Грейпс переглянулись, боясь шелохнуться и не слишком понимая, как себя вести.

– Привет, – произнесла Мэри-Роуз, всем своим видом демонстрируя спокойствие и самообладание.

Девочка еще шире раскрыла глаза. Она отступила на шаг и выронила корзинку; на мягкий снег вывалилась пара серебристых рыбешек и простенькая деревянная удочка – совсем маленькая, будто игрушечная. Завидев рыбок, тюлененок набросился на них и начал жадно заглатывать. Мэри-Роуз шагнула вперед и аккуратно, чтобы не разбередить коленку, подняла корзинку и удочку.

– Мы тебя не обидим, – промолвила она.

Девочка закричала и бросилась бежать туда, откуда появилась. Мэри-Роуз растерянно посмотрела на Гарольда и пошла за ребенком, а Гарольд двинулся следом.

– Подожди, – взмолился он, едва дыша.

Мэри-Роуз продвигалась вперед по снегу, огибая попадавшиеся на пути низкие хижины. Вскоре впереди, перед одной из двух больших построек, открылось нечто вроде площадки. Грейпсы обошли шатер с краю, стараясь не задевать идущие от опорных шестов толстые веревки-оттяжки. Они ориентировались на несмолкавшие крики девочки и вскоре, продолжая следовать за ней, застыли от удивления.

Перед шатром стояли гигантские нарты, возле которых крутилось несколько собак. Завидев чужаков, псы тут же залаяли. Несколько человек посмотрели на пришедших с испугом. Девчонка подбежала к женщине средних лет, закутанной в светлую шубу. Пряди черных как смоль волос водопадами выбивались из-под ее капюшона. Рядом с грубо сколоченными крепкими санями, держа вожжи в руках, топтался юноша с еле пробивающейся бородкой. На нартах восседал, сурово взирая на пришедших, мужчина, накануне приносивший им еду. Их всех объединяло сходство: темная кожа, узкий разрез глаз, широкие лица,