Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е годы - Андрей Павлович Кудин

Другой не менее важный источник современной модели ГРЭП в Китае – зарубежный теоретический и практический опыт госрегулирования развивающихся рыночных экономик, включая учет как позитивных, так и негативных его элементов, касающихся соответственно поддержки формирования или, напротив, временного принудительного свертывания рыночных отношений, в частности:

• опыт новой экономической политики (нэп) в России в 1920-е гг.: теория и практика ограниченного, контролируемого государством допуска развития частного национального предпринимательства, различных форм госкапитализма, смешанной многоукладной экономики; механизм и инструментарий госрегулирования товарно-денежных отношений в СССР;

• теория и практика кейнсианства, включая труды самого Дж. М. Кейнса[28] и ряда его последователей, отстаивающих необходимость и значимость государственного регулирования рыночной экономики (Ч. Бовериджа, С. Харриса, А. Хакеена, Р. Харрода, Дж. Робинсона, Л. Клейна, А. Лернера, Е. Домара, Й. Шумпетера и др.), в частности теорию мультипликативного эффекта как стимулирующего влияния затрат (в том числе и государства) в одной сфере производства на расширение производства и занятости в целом в масштабах всей национальной экономики[29];

• отдельные концепции монетаризма, включая труды его основоположника М. Фридмэна[30], согласно которым, в частности, вмешательство государства в развитие национальной экономики желательно и неизбежно, но не с целью корректировки рыночных механизмов кейнсианскими методами регулирования совокупного спроса, а путем создания макроэкономических условий для активизации конкурентных сил рынка при помощи рациональной денежной политики; государственное регулирование денежной массы в обращении (М2) в случае подобного вмешательства может играть заметную и даже определяющую роль в стабилизации и развитии рыночной экономики [184, р. 12–20];

• традиционный («старый») институционализм, включая, в частности, технократическую теорию Т. Веблена, германский неолиберализм (М. Вебер, В. Зомбарт, В. Ойкен), теории постиндустриального («информационного») общества (Дж. Гэлбрейт – см. ниже, Д. Белл, О. Тоффлер), экономико-правовую теорию Дж. Коммонса, исследования У. Митчелла по прикладным вопросам экономической динамики, в том числе хозяйственного цикла и денежного обращения, теорию экономической отсталости Г. Мюрдаля, а также концептуальные работы А. Берли, Г. Минса, Р. Тагвелла и др.;

• неоинституционализм, и прежде всего теория прав собственности (Р. Коуз, А. Алчиан, Г. Демсец, Р. Познер), включая применение фундаментального вывода ее основоположника Р. Коуза о необходимости четкого определения прав собственности и минимизации трансакционных издержек к разработке проблем собственности в КНР, в частности в рамках известной китайской концепции «разделения прав собственности и хозяйствования»; новая экономическая история Д. Норта, особенно его идеи об институциональной эволюции общества как одного из обоснований эволюционной модели рыночных реформ и их культурно-исторической специфики в Китае; отдельные элементы теории общественного выбора (К. Эрроу, Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, М. Олсон), теории агентов (Т. Стиглиц), трансакционной теории организаций (О. Уильямсон);

• ряд важнейших элементов системы взглядов Дж. К Гэлбрейта[31], в частности его теорий «конвергенции двух систем», «уравновешивающих сил», «нового индустриального общества», «общества потребления»; концепция техноструктуры как особого слоя профессионалов-менеджеров, чья возрастающая роль приводит к эволюционной утрате собственностью на капитал роли ключевого властного фактора общественного развития, выдвигает на его место роль знаний; концепция планирования как фактора адаптации компании к крупному индустриальному производству в условиях рыночной экономики; расширенная по сравнению с кейнсианством концепция государственного регулирования, в которой наряду с чисто экономическими методами присутствуют и внерыночные подходы, в частности в рамках методик социального регулирования общественного развития[32];

• выводы Т.У. Шульца, касающиеся, в частности, исследования им категории человеческого капитала, роли государства и общества в его формировании и умножении[33];

• взгляды Й. Шумпетера, автора эволюционной теории инноваций, касающиеся, в частности, исследования и оценки роли предпринимательства в экономическом росте; вывод о неизбежности трансформации частнопредпринимательского капитализма в экономическую систему, развитие которой регулируется государством[34];

• теоретические и практические аспекты (включая негативный и позитивный опыт) рыночного реформирования «реального социализма» в восточноевропейских странах в советский период: концепция «рыночного социализма» О. Шика (Чехословакия), идеи И.Б. Тито и его окружения (Югославия), теория Я. Корнай (Венгрия) о причинах и механизме воспроизводства дефицита в административно-командной экономике;

• современная теория и практика перехода к рыночной экономике в России, СНГ, Балтии и странах Восточной Европы, включая критичный разбор и учет концепций «шоковой терапии», «первичности» политических реформ по отношению к экономическим, идей быстрого разгосударствления (деэтатизации), «ухода» государства из экономики, ослабления роли государства как макрорегулятора общественного развития;

• современные примеры и методики планирования и госбюджетного регулирования социально-экономического развития в развитых капиталистических странах: инвестиции в инновационное развитие и человеческий капитал в США, скандинавский опыт социального регулирования, французская модель «относительно успешного сочетания плана и рынка» (см., в частности: [129, с. 243]);

• восточноазиатская модель развития рыночных отношений при сильной и даже ведущей в определенные периоды роли государства в регулировании экономики (Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань, Гонконг, Таиланд, Филиппины и др.);

• оценивавшиеся как негативные, но весьма поучительные для КНР аспекты опыта догоняющего развития ряда стран Азии и Латинской Америки, в частности «неконструктивное механическое соединение» директивного планирования и рынка в индийской модели «смешанной экономики» (до 1990-х гг.); чрезмерно долгое «зависание» национальной экономики на импортозамещении в ущерб экспортной ориентации обрабатывающей промышленности в латиноамериканских странах (Аргентине, Мексике, Бразилии), предшествовавшее их современному этапу развития (см., в частности: [129, с. 54]).

Международные сопоставления, сущностные оценки и идентификация китайской модели ГРЭП применительно к соответствующему мировому опыту существенно варьировались в начальный и последующие этапы рыночных реформ в КНР.

Так, в постсоветской России быстрый экономический рост и позитивный опыт переходной экономики в Китае долгое время фактически игнорировались и отвергались экспертами, близкими к официальным кругам, на тех лишь «основаниях», что «у власти в КНР находятся коммунисты», а «Россия – это европейская держава»[35]. Лишь в середине – второй половине 2000-х гг. в РФ появились весьма сдержанные позитивные официальные высказывания о возможности использования китайского опыта в отдельных областях реформируемой экономики. Другими словами, по крайней мере вплоть до недавнего времени, в России имело место явно политизированное и/или идеологизированное восприятие рыночных хозяйственных преобразований и роли в них государства в Китае.

Весьма показательны в этом плане и оценки рассматриваемой китайской модели экспертами такой авторитетной международной организации, как Всемирный банк, эволюционировавшие по мере развития и/или радикализации рыночных реформ в КНР.

Так, уже в 1990-е гг. советник ВБ А. Кейдель считал, что хотя «экономические лидеры материкового Китая рассматриваются как «практики» в их проектировании реформ и реформаторской политики, но за их практичностью лежит теоретическая схема понимания того, как работает экономика вообще и китайская в частности… Эта схема экономической теории предстает комбинацией из марксистского, советского и кейнсианского подходов и принципов конкурентного рынка». Пусть, по его мнению, она пока и не представляет собой «четкого синтеза» этих элементов, но