Джим Батчер - Холодные деньки

- Что-то немного менее… неофициальное было бы уместнее, я думаю.

Я уже раньше изображал куклу Кена для стилистов-фэйре, так что не был особо шокирован, когда моя одежда начала корчиться и изменяться на глазах. Когда в своё время это делала Леанансидхе, я провёл в машине полчаса страданий, пока один причудливый и недостойный наряд сменялся другим. На этот раз было иначе.

Ткань моей одежды превратилась в идеально подогнанный стальной доспех. Впрочем, скорее всего, не стальной, а из того же металла, что у Сидхе. Броня была простой и функциональной, без орнаментов — нагрудник, наручи, большие оплечья на плечах. Тяжелые щитки, свисающие с нижней части нагрудника, защищали бедра. Ноги спереди и сзади покрывали наголенники. Все детали были чёрные и блестящие, при прямом освещении отливающие тёмно-фиолетовым и тёмно-синим.

Я вдруг понял, что под левым локтем держу шлем, взял его обеими руками и стал рассматривать. Шлем был коринфский — как в фильме о спартанцах, только без конского хвоста — с мягкой обивкой внутри. Я надел его, и он оказался впору.

- Намного лучше, - сказала Мать Лета. - Держитесь рядом со мной все время.

Я осмотрел совершенно безмятежный лес. Это требовало усилия, так как шлем не позволял мне плавно поворачивать голову. Я все же осмотрелся. Я уверен, что броня заставила меня выглядеть глупо.

- Ну, хорошо.

Мать Лето улыбнулась, снова взяла меня за руку и вытянула одну ногу. Ею она очистила от слоя грязи и опавших листьев поверхность плоского камня, вроде булыжника, возможно, трехфутового квадрата. Она постучала по нему три раза, прошептала слово и увлекла меня за собой, когда ступила на него.

Никакой драмы не последовало. Пейзаж просто изменился, так стремительно и решительно как тогда, когда вы включаете свет в темной комнате. Одну секунду мы стояли в осеннем мегалесе. В следующую…

Я видел фильмы и кинохроники о Первой мировой войне. В моей школе не слишко подробно рассказывали о ней — потому, что Америка не играла в ней ведущую роль, и потому, что весь этот глупый непонятный хаос на Континенте, которого вполне можно было избежать, унёс миллионы жизней, но так ничего и не решил, а только сформировал команды для следующей мировой войны. Но то, что мне показывали, я запомнил. Бесконечные мили и мили окопов. Заваленная дымом нейтральная зона, через которую протянута грязная, ржавая колючая проволока, а вдоль неё в ряд расположились стрелки с пулемётами. Пелена дыма застилает солнце, превратив его в тускло светящийся шар.

Но фильмы не могут передать всех ощущений. В небе разносился непрерывный грохот — гром, порождённый насилием, и всё вокруг было пропитано запахом фекалий и смерти.

Мы стояли на вершине небольшой бесплодной горы, глядя вниз. Рядом с нами, всего в нескольких сотнях ярдов, возвышалась стена — такая огромная, что с её помощью, наверно, можно было бы сдержать нашествие монголов, даже если бы они были размером с Кинг-Конга. Она была сделана целиком изо льда или из каких-то прозрачных кристаллов. Даже отсюда я видел в этой стене залы и комнаты, среди которых были казармы, лазареты, кухни, и тому подобное. По ним двигались смутные, неясные фигуры.

Вдоль стен стояли должно быть десятки тысяч, если не сотни тысяч, солдат. Я присмотрелся, пытаясь разглядеть их получше, и понял, что это Сидхе в доспехах.

Все до единого.

Доспехи на всех были похожие на мои, отсвечивающие приглушёнными, холодными оттенками Зимы.

Земля за стеной состояла из пыли, слякоти и битого сланца. Она была покрыта буграми и крутыми оврагами. Единственные растения, которые росли там, выглядели так, словно готовы проткнуть, оцарапать или ужалить вас. Не смотря на то, что земля непонятным образом светилась, небо было черным, как совесть Кота Ситха, не было видно ни одной звезды или пятнышка света. Небо подавляло, огромное, как в открытых, холмистых землях Монтаны и Вайоминга.

Там перемещалось еще больше военных формирований. Некоторые из них выглядели так, словно были гигантами, или, возможно троллями. Большие группы, состоящие из более мелких особей были, вероятно, Зимними гномами. Нечто летало в воздухе. Отряды того, что казалось конной кавалерией, разъезжали туда-сюда. Некоторые из солдат подозрительно смахивали на мультяшных снеговиков.

С этой точки обзора я мог видеть два главных очага сражения, в каждом из них бились наверно тысяч по сорок солдат Зимы. И сражались они…

Я не смог четко разглядеть врага. Он, казалось, не имел какой-то единой формы. Там были существа, чья физиология не имела смысла, и была крайне беспорядочной. Я видел, нечто похожее на щупальца, огромные челюсти, когти, клыки, похожие на дубины конечности и хвосты. Они не были двуногими. Они не были четвероногими. По сути, они, казалось, совершенно не стремились к какой-либо симметрии вообще.

Я присмотрелся внимательнее и вдруг ощутил ужасное давление внутри своей головы. На секунду все поплыло и меня затошнило. И в то же время часть меня кричала, что я должен оставить свою спутницу и пойти посмотреть на эти вещи сам, словно там было нечто, что я хотел увидеть, во что подсознательно хотел вглядеться. Холодное, какое-то маслянистое щупальце энергии скользило внутри моей головы, такое же, как я чувствовал перед тем…

Я резко отвел глаза, коротко крякнув от усилия, закрыл их и не открывал. – Святое… Иные? Мэб сражается с Иными?

Мать Лето промолчала.

– Я не… Я не понимаю, – сказал я в итоге. – Разведка Белого Совета всегда оценивала количество войск, принадлежащих Мэб, примерно в пятьдесят тысяч. Там снаружи выставлена чертова уйма войск, много большая, чем эта цифра.

Мать Лето ничего не сказала. Вместо этого она указала мне налево. Я посмотрел и увидел пару башен размером с Крайслер-билдинг, поднимающихся над стеной. Между ними была пара ворот.

Врата потрясали воображение. Они были огромными, выше, чем большинство многоэтажных зданий в Чикаго. Они были сделаны из того же льда или кристаллов темного оттенка, и покрыты множеством узоров и печатей, накладывающихся друг на друга бесконечными слоями. Я узнал пару из тех, что смог рассмотреть. Это были обереги, защитные чары.

Внезапно раздался звук, нарастающий стон, подобный ломающему деревья ветру или ударам прибоя по отвесной скале. И также внезапно горизонт за стенами исчез за строем темных, гротескных фигур, которые единым порывом хлынули в атаку на войско Зимы.

В отдалении раздались звуки горна - звонкие и доблесные. Войска Зимы начали отступать к вратам, выстраиваясь дугой перед ними и смыкая боевые порядки, пока кавалерия трепала надвигающиеся ряды Иных, замедляя их наступление. Затем кавалерия развернулась и стремительно двинулась назад, благополучно миновала линию пехоты и въехала обратно в ворота.