Шепот в тишине. Мистические истории - Марика Макей

Егор уже считал его хостел лучшим хостелом в мире.

– Иван, – внезапно доверительным тоном заговорила Нета, даже над стойкой к нему склонилась, – скажите, вы давно живете в Белоомуте?

– Прилично, видите, бизнес успел сколотить.

– А про Моховое вам что-нибудь известно?

Вместо ответа он побарабанил пальцами по столу, снял очки и устало потер глаза.

– Все постоянно об этом спрашивают, да? – как бы пошла на попятную Нета, но Иван покачал головой.

Если бы Егор не сомневался в своей способности понимать людей, то сказал бы, что вопрос коснулся личного.

– Вы заселяйтесь и приходите в столовую, пообщаемся. Мне тоже хочется знать, что вам известно про Моховое.

6

– Вау, – прошептал Егор и пощелкал упругими пластиковыми кнопками. – Вот бы сыграть!

– Ничего не трогай. Поднос бери, тут есть пюре и куриные крылышки. И салат не забудь.

Не сводя глаз с чудо-машины, он нагрузил поднос пюре, крылышками и салатом – всего по два. Выбрал стол поближе, набил рот едой и попытался представить, как все это работает. Четыре игровых поля, пластиковые панели цвета фуксии, щель для жетонов – чистое ретро. Такие автоматы называли «однорукими бандитами» из-за рычага, который запускал игру, и способности эффективно обчищать карманы. Тот, что стоял в столовой, был более новым – с кнопками, но все равно мог считаться прапрадедушкой тех слотов, в которые Егор гамал на телефоне или с компа. Вообще-то их еще в двухтысячные запретили, странно, что он здесь.

– Дочь подарила, – словно прочитал его мысли Иван. Поставил на стол стакан компота и уселся напротив. – Он сломан, просто декорация. Как устроился младший постоялец?

– Помылся, налопался и спит, – впервые осмелился подать голос Егор. – Надеемся, не разнесет весь номер.

Иван поулыбался, но было заметно, что волнует его другое.

– Моховое, – заговорил он, глядя попеременно то на Егора, то на Нету. – Моя дочь – журналистка, после запрета игровых автоматов она работала с темой подпольных казино. В Моховом жил совладелец такого бизнеса. Он согласился пообщаться анонимно, Даша сняла комнату в частном доме, планировала пробыть там около недели. Двадцать восьмого июля она должна была вернуться в Москву, мы созванивались накануне. Я был уверен, что моя дочь в безопасности: она на своей машине, с минимумом вещей, взрослая, здравомыслящая… Торфяники тогда уже хорошо горели, и Дашу предупреждали коллеги. Что могло пойти не так? На звонки она не отвечала – но такое бывало и раньше. Я находился тогда в Канаде и сначала пытался выяснить, где Даша, через знакомых. Когда стало понятно, что из Мохового она не вернулась, сразу взял билеты. Моя дочь так и не нашлась – ни живой, ни мертвой.

Егор сглотнул и медленно перевел взгляд на Нету, но она на него не смотрела. Она, казалось, вообще забыла о его существовании.

– Я искал, полиция искала, частные детективы работали. Почему она не уехала вовремя? Была идея, что Дашу убил информатор, мы даже установили личность, но его самого похоронили за день до пожара. Не знаю, что у них там случилось. Возможно, она зачем-то ушла в лес и угодила в пекло. Не думаю, что смогу найти ее живой спустя столько лет.

– Но вы все равно задержались в Белоомуте на девять лет.

– Да, общался с людьми. С теми, кто выбрался из Мохового и мог видеть Дашу. Мне до сих пор не говорят всей правды: официально данные по погибшим одни, со слов местных – другие. Я не могу уехать, пока не выясню, где моя дочь.

– Она была там, вы правы… – Нета потянулась через стол и накрыла его руку своей. – Дарья погибла. Мои соболезнования.

«У меня отец знаешь какой богатый, он живет в Канаде», – вспомнил Егор, и переносица налилась тяжестью. Он мог ее спасти. Мог отодвинуть засов. Только не рассказывай ему. Пожалуйста, не рассказывай такую правду.

Нета шумно выдохнула и убрала руку.

– Я могу дать вам поговорить с ней.

– Вы что, экстрасенс? – слабо, но без видимого скепсиса улыбнулся Иван.

– Вопленица. Моя мама голосила, и бабка, и прабабка. Звали на похороны, поминки, а я с детства слушала и запоминала. Когда человек умирает, надо хорошенько поголосить, чтобы душа его здесь не задержалась, легко на тот свет перешла и чтобы тех, кто оттуда к нам пытается попасть, отпугнуть. Мертвые-то слышат, если правильные слова говорить, даже погостить придут, если позвать. Вот кто про это знает, тот вопленицу зовет, но люди забывают и нас, и мертвых своих…

Тихий, будто журчание, голос успокаивал, и даже то, о чем говорила Нета, уже не звучало деревенской быличкой, наоборот – сама столовая, где работяги доедали винегрет с котлетами и расходились по своим делам, казалась менее реальной, чем скучающие по родным кладбищенские насельцы.

– А они приходят ко мне, мертвые эти, да просят навестить. Кого найду – на могилке повою, а кого только в молитвах помянуть могу. Вот и мотаюсь по кладбищам как неприкаянная.

Иван растерянно покрутил в руках пустой стакан, обернулся к линии раздачи:

– Рит, смена закончена, иди домой! Сегодня закроемся пораньше. К вопленицам я еще не обращался, – пробормотал он уже самому себе.

Свет в зале погасили. Осталось только несколько тусклых ламп, освещавших написанные маслом тоскливые пейзажики с лесом, полем и рекой. Больше всего Егору хотелось сбежать в номер. Залезть под одеяло, обнять пса и только утром узнать обо всем, что здесь было. Приехать домой, и чтобы мама его встретила. Вместо этого он потихоньку собрал посуду, отнес ее в безлюдную кухню и вернулся. Вопленица дремала, прикрыв глаза, Иван неподвижно смотрел в окно.

В дверь тихонько постучали: тук. Тук-тук. Тук. Иван дернулся было открыть, но Нета жестом его остановила. Крикнула:

– Входи!

Егора пробрал озноб. Он вытаращился на дверь – та, к счастью, не шелохнулась, но он смотрел и смотрел, пока не заболели глаза.

– Папа, – всхлипнула Нета.

Сложенные замком пальцы Ивана задрожали. Егор снова пожалел, что не может запереться в номере прямо сейчас.

– Пап, они не все в это поверили, там жили нормальные люди. Просто они молчали, делали вид, что ничего не происходит, – боялись Михаила. У него дочка заболела, и он запер меня в сарае, пообещал закопать в лесу, если подтвердится диагноз. Игорь играл на меня, как на вещь, – я приехала из-за него, он единственный согласился со мной поговорить. Но он меня проиграл.

– Как умер Игорь? – сипло спросил Егор и не узнал собственного голоса.

– Сердце. Никто его пальцем не тронул.

Нета –