Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас

день мы, побродив несколько часов по скользким тропинкам дождевого леса, приехали в городок Лоиса посмотреть карнавал. Мне было тогда лет десять. Мы стояли на переполненном тротуаре в Лоисе и смотрели, как школьники моего возраста отплясывали бомба и плена[288], маршируя по улице и размахивая флагами. Потом появились взрослые, мощный барабанный бой, исступленная стена звука, которая толкала их тела вперед. Наконец появились демоны, облаченные в красочные одеяния. Высота некоторых достигала восьми или десяти футов. Их лица были выкрашены в разные цвета, из них во все стороны торчали рога, у них были большие, угрожающие клювы. Vejigantes[289]. Страх охватил меня. Демоны, танцуя, шли по улицам, и люди танцевали с ними, праздновали их прибытие. Я спросил о них мою мать, используя вопрос как предлог, чтобы половиной тела спрятаться за ней. Она прокричала что-то о празднике и о ком-то, убивавшем мавров сотни лет назад. Но тут вмешалась моя abuela и сказала, что vejigantes нападали на людей с высушенным коровьим мочевым пузырем, наполненным семенами. Образы рогатых демонов, убивающих скот посреди ночи, чтобы взять их мочевые пузыри, не давали мне покоя. Передо мной танцевали гигантские демоны, их порхающие одеяния – полная противоположность их жестким рогам. Я боялся их. Улыбающиеся лица вокруг меня казались мне лицами сумасшедших, в них словно бесы вселились. Барабаны барабанили слишком громко, непрерывно, их звук превращался в звук маленьких невидимых молоточков, колотящихся в моих ушах и груди.

Один из vejigantes остановился перед нами. Он был громаден. Половина его лица была красная в белых точках, другая половина – голубая с красными точками. Три рога торчали с трех сторон его головы, а те, что были наверху, загибались вперед, как у быка-мутанта. Я был уверен, что сейчас эта голова обрушится на меня.

Вдруг музыку пронзил мучительный звук, заставивший меня замереть на месте. Vejigante наклонился. Что-то блеснуло на солнце. Длинная рука vejigante, как я того и боялся, быстро дернулась ко мне.

Даже много лет спустя дыхание у меня становилось рваным, мокротным, когда я вспоминал, как vejigante наклоняется надо мной, как подергиваются его рога, словно эпилептические змеи.

Прошлое – это настоящее, уловленное в нескончаемое эхо.

Настоящее – это всего лишь совокупность всего, что случилось прежде, сплавленное воедино памятью.

Будущее – это плавучее неизвестное, перемещающееся между ничем и вероятностью, между смертью и началами, между неопределенностью и надеждой.

Мы – это несущественные мыслящие фрагменты плоти, пойманные в ловушку пространства между этими тремя явлениями, мы осознаем, что каждое предложение, которое мы начинаем произносить, состоит из безмолвной половины, ожидающей будущего, и того, что мы уже успели сказать, безвозвратного комка прошлого.

Я вдохнул в себя максимум воздуха, какой могли вместить мои легкие, потом выдохнул, дыхание у меня было прерывистое.

Темнота вокруг полнилась крохотными ночными звуками. Где-то рядом дребезжал старый кондиционер. Гудел холодильник. Время от времени он выдавал несколько кубиков льда. Дышал Брайан. Я оставался на месте, неподвижным, с закрытыми глазами.

Слишком большая моя часть сосредоточилась на прошлом. Я всегда пребывал в прошлом. Мне нужно было увидеть будущее, исчезнуть, чтобы каким-то образом преодолеть расстояние во много миль засушливой земли и тьмы и открыть глаза на моей собственной кровати, вдали от границы, вдали от Брайана, Хуанки, и тела в кузове пикапа, и плачущего призрака Аниты, и этого долбаного чувства вины перед Мелисой, и того, что ждет нас завтра днем. Я хотел уснуть и проснуться с чувством, что решение продолжать было правильным. Только и всего.

По улице время от времени проезжала машина – такие звуки обычно издают крупные насекомые. В остальном же я был предоставлен собственным мыслям. Ни одна из них не была похожа на то, с чем я хотел бы разбираться в данный момент времени в данной ситуации.

В какой-то момент гудение холодильника прекратилось, и я проиграл борьбу со сном. Завтрашний день будет праздником для смерти. Мне же оставалось только позаботиться о том, чтобы не оказаться в числе мертвецов.

Глава 29

Меня неожиданно разбудил звук шагов Маргариты, вышедшей из своей комнаты. Я потянулся за телефоном. Почти полдень.

– Buenos días, – сказала она. – Nomás los molesto porque tengo hambre. Ustedes duermen como Juanito, igual que los osos[290], – сказала она без тени улыбки.

Я пожелал ей доброго утра, и она вошла в кухню.

Мало какие звуки так утешительны, как те, что производит пожилая женщина, готовя что-нибудь на кухне. Это всегда напоминает мне мою abuela. Моя мать никогда не готовила, но годы, прожитые нами в Пуэрто-Рико, были полны великолепных кухонных запахов в нашем доме. Тогда-то я и узнал, что sofrito – это чудо, а вот arroz con habichuelas[291] моя abuela готовила с жареной курятиной, жареным горохом и другими деликатесами, а потом кормила меня до отвала.

Маргарита вышла из кухни и показала на Брайана, который все еще не проснулся.

– ¿El señor come chilaquiles?[292]

– Si usted va a hacer chilaquiles, a mí no me importa lo que este coma, señora[293].

Она улыбнулась.

– Bueno, si no le gustan los chilaquiles puede comer cereal de ese que hay encima del refrigerador[294].

Она направилась в кухню, но через секунду вернулась.

– Disculpe que le pregunte, señor… ¿ustedperdiо́ unahija?[295]

«Вы потеряли дочь?»

Вся моя жизнь была сведена к утрате.

Маргарита подошла, ее старые ноги почти не отрывались от пола. На ней был тот же халат, что и вчера вечером. Волосы схвачены в пучок, из которого не торчало ни одного волоска, и, хотя ее лицо испещряли морщины, выглядела она свежей, отдохнувшей.

– Quiero que sepa que Diosito tiene un lugar especial en el cielo para los padres de los angelitos que е́l se lleva antes de tiempo[296].

Что можно ответить на это? Как сказать милой старушке, что Бог мертв? Может быть, встряхнуть ее, спросить: разве потеря двух сыновей, забранных улицей, не является доказательством, что мы всего лишь безбожные животные, убивающие друг друга на пути в ничто? Я промолчал. Она сделала еще один шаг ко мне и положила руку на мою голову. От нее пахло лавандой и нафталином. Кожа на ее руке отвисала и подрагивала, как короткое, плотное крыло мирной летучей мыши. Перед моим лицом чуть подрагивала ее вторая рука с тонкой кожей, покрытой пятнами над зелеными венами и связками.

Как и вчера вечером, что-то сжало мою