Мрази (ЛП) - Кетчам Джек

Невольно задумываешься, чем бедный ребенок заслужил все это, верно?

Они были набожными баптистами. Но разве не все мы такие?

Во всяком случае, это помогло отвлечь от меня всеобщее внимание. Я почти готова написать этой девушке письмо, понимаешь, о чем я?

"Спасибо, что отвлекла на себя этих назойливых газетчиков. Извини за выбитые зубы!" (Хa!)

Но, если серьезно, я хочу поблагодарить тебя, Хэнди, от всего сердца. Твоя подруга Лори просто замечательная. Мы постоянно разговариваем, обычно за кружкой пива или двумя-тремя после работы, о моем прошлом, об Оуэне, о тюрьме и о тебе... И теперь я больше, чем когда-либо знаю, что то, что ты сделал со своей девушкой Сьюзи, это просто от чисто мужской страсти, ты не отвечал за свои действия. Ни в коем случае. Если кто-то и виноват, так это она. Присяжные просто ошиблись.

Лори любит тебя как брата, и я тоже. Может, когда ты выйдешь на свободу - а ты выйдешь, несмотря на то, что говорят тебе твои глупые адвокаты, - мы сможем устроить что-нибудь более... э-э-э, братское? Например, секс втроем? Ты хочешь этого? Держу пари, очень хочешь!

В любом случае, мы обе посылаем тебе много любви и объятий.

Всегда твоя,

Шерри

ГЛАВА 9

Джозеф так и не вышел из тюрьмы, но через три месяца она встретила Арлисса в цветочном магазине, а затем в тот же вечер они с ним сидели в баре "Логово Льва", хотя желтые розы он покупал для своей девушки, чтобы загладить вину за то, что утром перед уходом на работу назвал ее "сукой". Она сказала ему, что желтый цвет означает сожаление.

Арлисс был на шесть лет моложе ее - столько было бы Талии, будь она жива. От отца он унаследовал подрядный бизнес. Его пиджак и галстук были от "Brooks Brothers", а после ужина он пил виски "Гленфиддич" и коньяк "Курвуазье". В этот момент она, наконец, решила спросить его о его девушке.

- Не думаю, что это надолго, - сказал он. - В качестве секретарши она мне нравилась больше, чем в постели.

- Но ведь ты только что потратил двадцать пять долларов на розы, - сказала она.

Он усмехнулся.

- Ну, не знаю. Мы же сидим здесь, так ведь?

- Да.

- Ну вот.

- Как ты собираешься ей это объяснить? Я имею в виду ужин.

- Я уже ей все объяснил. Ты - клиент. Иногда я работаю с клиентами до предрассветных часов.

- Ах, вот как.

- Ну да.

- "Предрассветные часы". Давненько я не слышала этого выражения.

- Я - старомодный парень.

- Хочешь убраться отсюда?

- Сначала допей. Не торопись.

Она завела его, пока он вел машину. Сжимала и теребила пенис под легкими летними брюками. Через некоторое время они замолчали, и она услышала его прерывистое дыхание. Его член стал большим, толстым и очень твердым.

- Ты знаешь, кто я? - спросила она.

Он улыбнулся.

- Нет, а кто ты?

- Я - Шерри Джефферсон.

- Не Сэмюэлс?

- Нет. Шерри Джефферсон. Теперь ты знаешь, кто я?

- Да. Думаю, да.

- Имеет ли это для тебя значение?

- Нет. А должно?

- Мне кажется, это имеет значение.

- Нет, это не так. Но если ты не прекратишь делать это, то что-то будет иметь значение, это уж точно.

В своей квартире, когда он стоял перед ней на коленях на кровати, она освободила его член и взяла в рот, слегка поглаживая ствол, но не позволяя Арлиссу кончить. Сняла блузку, сбросила лифчик. Ее сиськи были хороши и все еще упруги, мужчины всегда удивлялись длине сосков, и она хотела, чтобы он их увидел. Продолжая гладить, она потянулась к тумбочке, открыла ящик, достала наручники и покачала ими.

- Это для тебя или для меня? - спросил он.

- Как пожелаешь.

- Для тебя, - сказал он.

Два месяца спустя его девушки уже не было и в помине, они лежали на его гораздо большей кровати, чем у нее, его спальня, черт возьми, была больше, чем вся ее квартира. Она расстегнула наручники на его запястьях, провела руками по его скользкому от пота телу к пенису, взяла его в ладони и спросила:

- Как ты отнесешься к тому, если я предложу тебе кого-нибудь изнасиловать в моем присутствии?

- Серьезно?

- Да. Естественно, по-настоящему.

- Я никогда этого не делал, - сказал он.

- Я знаю, что ты этого не делал. Но как ты к этому отнесешься, если я этого захочу?

Он задумался.

- Нет проблем, - сказал он.

ГЛАВА 10

Джанин Эдмундсон теперь стала Джанин Тернер, ее мужа звали Оуэн. Ирония совпадения его имени с именем того Оуэна ничуть не смущала ее. Но если не считать ее первого школьного парня, Оуэн был самым добрым и нежным мужчиной, которого она когда-либо встречала.

Его педиатрическая практика разрослась до такой степени, что он недавно открыл новый кабинет для двух молодых коллег, чтобы справиться с возросшим количеством работы. Для него казалось невозможным отказать пациенту или вообще кому-либо. Оуэн был нежен с детьми и, возможно, еще нежнее с их обеспокоенными и порой безумно требовательными матерями. Он любил повторять, что до тех пор, пока у него не начнут трястись руки или он не сможет найти дорогу на работу, он не собирается уходить на пенсию.

Лучшего мужа или отца она и желать не могла.

Что делало ее положение еще более невыносимым.

Джанин била своих детей. Сьюзи было одиннадцать лет, Дебре девять. Она била их обеих. Иногда она просто ничего не могла с собой поделать. Особенно когда девочки подросли.

Они сводили ее с ума. Обе были такими невинными. Мир, как она знала, не был таким.

В порыве ярости она вполне могла наброситься и на Оуэна. Она набрасывалась на него со всей силы, из ее рта вырывались самые мерзкие слова, которые она только могла вообразить, как будто он был другим Оуэном, первым - как будто она могла повернуть время вспять и сделать сейчас то, на что была неспособна тогда. Разрывать его. Делать ему больно.

А вечер, когда они смотрели "Американское правосудие", был худшим из всех. Передача была для них в новинку, и до сих пор всегда доставляла им удовольствие, но в этот раз она шокировала обоих.

Она, конечно же, продолжала пить водку с добавлением клюквенного сока. Оуэн больше не пил. Девочки, слава Богу, остались на ночь в гостях.

Она взглянула на лицо на экране телевизора. Красивый загорелый молодой человек на пляже со своей очаровательной невестой.

- Выключи, Джанин, - мягко сказал Оуэн. - Переключи на другой канал. Тебе это не нужно. Убери с глаз долой этого сукина сына. Ну же, выключи.

- Ты ошибаешься. Мне нужно это увидеть. Я хочу это увидеть.

Он вздохнул и поднялся со стула.

- Оставь! - сказала она.

- Да ладно тебе, Джанин.

- Оставь!

Теперь в передаче говорилось об изнасилованиях. Ее изнасилованиях. Хотя ни ее лица, ни лиц других девушек не показывали.

До убийств еще не дошли.

Только когда его арестовали по обвинению в убийствах, она узнала, кто напал на нее. Это было много лет назад, и, прочитав, что он еще натворил, она почувствовала себя счастливой от того, что осталась в живых. В то утро она увидела его лицо на первой странице газеты точно так же, как сейчас видела его по телевизору, и у нее подкосились ноги. Так что внезапно она оказалась сидящей на тротуаре, ошеломленная и почти неспособная понять, что именно читает, и снова услышала этот голос в своей голове.

Я хочу, чтобы ты поздравила меня с Рождеством, сказала "я - сука", "я - пизда", "я - маленькая грязная шлюха", "я люблю тебя", "это мой рождественский подарок тебе, любимый", "я ненавижу своего парня", "я - изменщица, ебаная, лживая маленькая пизда".

Как тебя зовут? Джанин? Красивое имя. Очень красивое имя. Сколько тебе лет? В какую школу ты ходишь, Джанин? Скажи мне, что хочешь, чтобы я вставил тебе в попку. Хорошо. Теперь скажи, что хочешь слизать свое говно с моего члена, маленькая грязная сучка. Ты видишь нож? Ты его видишь?