Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

Возглас изумления и ужаса вырвался у меня – и тотчас я услышал, как смеется Артур Темпл. Снова я был в его гостиной; я растерянно глядел на шахматную доску, на которой Артур произвел некое перемещение фигур. Такого хода я не предугадывал, мой великолепный план победы пошел прахом.

«Целых полминуты, – сказал Артур, – я думал, что ты меня обыграешь». Еще нескольких ходов хватило, чтобы подвести партию к самому нежелательному завершению, и после короткого обмена фразами я отправился домой. Видение, судя по всему, длилось ровно столько времени, сколько понадобилось Артуру, чтобы сделать ход, ведь мой ход был уже сделан, когда меня постигло видение.

Фред замолчал, и я решил, что истории конец.

– Престранный случай! – сказал я. – Один из примеров вторжения потустороннего в нашу жизнь; смысла в них никакого, берутся они бог весть откуда, не ведут ни к чему. Как же все-таки называлась станция и дал ли ты себе труд выяснить, существует ли она на самом деле? Может, это было совпадение?

Признаюсь, история меня разочаровала, даром что рассказывал Фред прекрасно. Однако я уже мысленно отнес ее к числу необъяснимых и бессмысленных «просветлений», которые ясновидящие и медиумы искренне принимают всерьез, полагая, будто эти мгновенные картины посылаются нам из мира, где правят мощные незримые силы. Мир этот, как известно, охватывает наш мир и порой заявляет о себе, воздействуя на чувства тех смертных, что еще пребывают в материальном плане. Если даже в конце концов Фреда и похоронят в этом сумеречном, необитаемом городке (рассуждал я), зачем было заранее сообщать ему об этом? Какая тут для него польза? Какой смысл в перекличке между нашим миром и тем, который не доступен органам чувств обычного человека, если передаваемая информация не представляет ни ценности, ни интереса? Фред же вперил в меня этот свой особенный взор – одновременно пронизывающий и как бы устремленный в непостижимую даль – и усмехнулся.

– Нет, это не было совпадением, – заговорил он, – по крайней мере, совпадение, как тебе угодно выражаться, не является сутью моей истории. Потерпи, суть, как и название станции, я тебе скоро открою.

– Значит, ты рассказал не все?

– Вот именно; ты ведь сам просил обстоятельности. Это был только пролог, ну или первый акт. Продолжать?

– Конечно. Извини.

– Итак, я снова был в Артуровой гостиной; видение мое длилось около минуты, и Артур прекрасно понимал, что я в эту минуту занимался чем угодно, но только не таращился на шахматную доску. Недаром же я издал возглас удивления и разочарования, когда Артур сделал ход, который разрушил мои планы… Затем, как я тебе уже говорил, мы перекинулись еще парой фраз, причем Артур упомянул о намерении отправиться с женой в Йоркшир на Троицын день. Он назвал и место – Хельет; оказалось, жена Артура недавно унаследовала там землю и дом по смерти дядюшки. Хельетский ландшафт, пояснил Артур, – вересковые пустоши; осенью можно поохотиться, правда, без размаха, а сейчас – с успехом половить форель. Если поездка состоится, они с женой пробудут в Хельете две недели или около того; возможно, и я смогу приехать на недельку, если не буду занят ничем особенным? Я сказал, что предложение заманчивое, но ведь Артур еще и сам не уверен насчет Хельета; словом, вопрос остался открытым. Больше я не виделся с Темплами и не получал от них вестей, но вот через десять дней от Артура пришла телеграмма – он всегда шлет телеграммы вместо писем, говорит, что к ним больше внимания. Артур приглашал меня в Хельет и надеялся, что тянуть я не стану. Если я укажу день приезда и время прибытия поезда, меня встретят на одноименной станции. Кстати, учти, что станция из моего видения называлась иначе.

В доме я держу расписание поездов, где станции указаны в алфавитном порядке. Я отыскал удобный по времени поезд и телеграфировал Артуру, что приеду завтра. Таким образом, дело было решено.

В ту неделю Лондон буквально задыхался, и мне уже грезилась прохлада йоркширских вересковых пустошей. Вдобавок с того дня, когда меня посетило видение, я был под гнетом предчувствия катастрофы. Я убеждал себя, как такое случается с каждым, что гнетущее действие на мой дух оказывает жара, но прекрасно знал другое: причиной всему – странное видение. Оно меня не отпускало; тяжелое, как свинец, оно давило на плечи, застило мне солнце, подобно зловещей грозовой туче. И вот, едва я отправил Артуру телеграмму, как испарились все приятные чувства, связанные с предвкушением свежести предгорий, и страх перед неизбежной опасностью завладел мною настолько, что я едва не послал вторую телеграмму вдогонку первой – о том, что не смогу приехать. Я не знал, почему связываю дурные предчувствия именно с путешествием в Хельет; я чуть мозги не своротил, но так и не нашел приемлемого объяснения. Тогда я сказал себе, что испытываю один из этих беспричинных страхов, которые иногда охватывают даже людей с крепчайшими нервами, и что поддаться ему – значит сделать шаг к ментальному расстройству. Нельзя, убеждал я себя, становиться добычей беспочвенных фобий.

Я решил поехать, и не только потому, что жаль было терять целую неделю приятнейшей жизни на лоне природы. Нет, главным образом я хотел доказать себе необоснованность своего страха. Назавтра утром я прибыл на вокзал с запасом времени в пятнадцать минут; занял угловое место, забронировал столик в вагоне-ресторане, чтобы пообедать… Перед самым отправлением вошел билетный контролер, пробил мой билет, взглянул на название пункта назначения и сказал: «У вас пересадка в Корстофайне, сэр». Ну вот, теперь ты знаешь, как называлась станция из моего видения.

Паника охватила меня, проникла, кажется, в самые кости; однако я вымучил вопрос: «Долго ли ждать в Корстофайне?» Контролер сверился с расписанием, которое вынул из кармана. «Всего один час, сэр, – сказал он. – В Хельет вы поедете по вспомогательной ветке».

Тут я сам нарушил свое намерение не перебивать Фреда.

– Корстофайн? – уточнил я. – Недавно это название мелькало в газетах.

– Да, я тоже его там встречал. Мы приближаемся к самой сути, – подтвердил Фред. – Тут-то моя паника и сделалась неконтролируемой. Я больше не мог терпеть – я выскочил из вагона. Не без труда удалось мне вытребовать обратно багаж, и сразу же я отправил Артуру Темплу телеграмму – сообщил, что в пути случилась задержка. Через минуту поезд тронулся, а я остался стоять на перроне. Мне было чудовищно стыдно перед самим собой, но на глубинном, клеточном уровне я знал, что поступил правильно. По неведомой для меня тогда причине я внял предупреждению, полученному десять дней назад.

В