Сожженные приношения - Роберт Мараско

станет превращаться в вечно жалующуюся старуху), так вряд ли можно рассчитывать на то, что ей под силу угнаться за Дэвидом, способным во время их ежедневных прогулок без устали скакать и бегать. Она ложилась передохнуть днем (для тети Элизабет это нововведение) просто потому, что уставала, и это была здоровая усталость от наполненных дней: она занималась живописью, исследовала окрестности с Дэвидом и без него (по-прежнему избегая территории возле бассейна из-за дурных воспоминаний), читала, писала письма, время от времени помогала Мэриан по хозяйству (ей доставались всякие шикарные дела – начищать серебро или составлять букеты из роз и полевых цветов в вазах, которые потом куда-то исчезали).

Боли и утомление, которыми она никогда никого не донимала, парадоксальным образом свидетельствовали о физической и ментальной бодрости. Единственное, что она от них не скрыла, помимо дневного сна, – это изменение пропорций в шестичасовом мартини с Беном: теперь четверть водки, три четверти мартини и очень много льда.

Сегодня утром вылезти из кровати оказалось той еще задачкой, а после завтрака хотелось только вернуться в свою комнату и с часик просто полежать, не закрывая глаз. Она поборола искушение и вместо этого провела утро на террасе, читая биографию Ланы Тёрнер[32] (если бы Бен не уехал расчищать дорогу, ей бы пришлось продолжать рекомендованный им «Женский портрет»[33], но сейчас Лана казалась куда менее трудной и более пикантной).

Поскольку Бен не вернулся к обеду, а Мэриан, как всегда, была чем-то где-то занята, тетя Элизабет быстренько перекусила вместе с Дэвидом на кухне и сразу же вернулась к себе, использовав подъемник на лестнице, как это вошло у нее в привычку в последние три-четыре дня. Но как только она закрыла за собой дверь, мысль о том, чтобы прилечь и, возможно, проспать все послеполуденные часы, вдруг представилась ей неприятно старушечьей, намекающей на слабость и потворство своим прихотям. Она вновь открыла дверь и оглядела комнату в поисках какого-нибудь дела. Вот письмо, на которое нужно ответить, вот дневник (не писала много дней) – и то и другое требует больше задора, чем у нее сейчас найдется. А вот на стуле законченная акварель – «L’Été». Как только она увидела ее, так сразу почему-то подумала о миссис Аллардайс.

Прошло уже почти две недели, а они до сих пор не познакомились. Мэриан как-то упомянула, что у старой дамы восхитительная коллекция портретов. Работа тети Элизабет примитивна и едва ли восхитительна, но вполне сгодится как повод для знакомства. С ее стороны это не праздное любопытство (во всяком случае, не только оно), скорее вежливый поступок, который слишком долго откладывался. И если это как-то поможет побороть упадок сил, это надвигающееся исподволь утомление…

Тетя Элизабет рассмотрела картину на расстоянии вытянутой руки, решила, что стесняться тут нечего, и вынесла ее из комнаты.

Двойные двери в конце коридора, к которым вела лесенка из пяти ступеней, были закрыты. Не воспримет ли она это как вторжение? Мэриан говорила, что туда ходу нет, но ведь это явно адресовалось Дэвиду. Одинокая пожилая дама? Да она наверняка обрадуется компании.

Тетя Элизабет остановилась перед трюмо и провела рукой по волосам, отметив, что не помешало бы заняться ими: они выглядели тонкими и какими-то бесформенными, а седина вымылась до старческой белизны. Так, на следующей неделе в салон красоты, интересно, где тут ближайший? И кстати, надо позвать с собой Мэриан, у нее заметно поседели виски, прямо обидно видеть седину у такой молодой привлекательной женщины. Славный получится поход, несколько часов вне дома, и тетя Элизабет платит. Это самое малое, чем она может отблагодарить их за гостеприимство, хотя, конечно, по возвращении в город найдет способ получше выразить свою признательность.

Она вновь двинулась к двойным дверям и остановилась отдышаться у подножия лесенки (так, отныне одна сигарета с мартини). Она ухватилась за перила, и ее рука затряслась от натуги при попытке водрузиться на ступеньку; туфли словно свинцом налились. Шаг, остановка, еще остановка, подольше. Она покрепче прижала к себе картину, думая: «Бога ради, Элизабет, да что с тобой такое?» На последней ступеньке силы покинули ее окончательно. Она прислонилась к стене переждать, пока пройдет легкое головокружение и выровняется дыхание. Не будь ситуация настолько нелепой, стоило бы обеспокоиться: пять ступенек, а она уже чуть не в обмороке. Воля, Элизабет, воля; возраст определяется сознанием. Она оттолкнулась от стены, подняла маленькую бледную руку и постучала. В ожидании ответа рука оставалась на двери, и тетушка разглядывала ее: кожа обвисла, кости проступают. Но хотя бы не трясется. Она снова постучала, подождала немного и начала поворачивать дверную ручку.

– Миссис Аллардайс? – негромко позвала она, заглядывая в щель. – Могу я войти?

Она услышала, как закрывается внутренняя дверь, затем ручку вытянули у нее из руки, и на пороге показалась Мэриан.

– Мэриан, дорогая, я и не знала, что ты здесь.

– Навожу порядок, – сказала Мэриан, не открывая дверь шире. – В чем дело?

– Я подумала, пора мне представиться… – произнесла тетя Элизабет и замолчала, чтобы вдохнуть воздуха, а потом закончила: – Нашей благодетельнице.

– Она спит, – ответила Мэриан.

– О… Как жаль. – Тетушка приподняла акварель. – Я решила, вдруг ей понравится моя работа.

Мэриан бросила беглый взгляд на картину:

– Уверена, что понравится. Когда она проснется.

Тетя Элизабет пыталась увидеть что-нибудь за спиной Мэриан.

– Она довольно много спит, да?

– В общем, да, – согласилась Мэриан.

– А когда, по-твоему, я смогу с ней познакомиться?

– Трудно сказать. Она крайне редко выходит из своей спальни.

Тетя Элизабет понизила голос и жестом указала на пространство за спиной Мэриан:

– Она спит здесь?

– Нет. Это ее гостиная.

– С ее художественной коллекцией?

– Художественной коллекцией? – удивилась Мэриан.

– Ты говорила, она собирает портреты. Поэтому я и принесла свою работу.

– А, вы имеете в виду – фотографии.

– О, – опешила тетя Элизабет. – Значит, не картины. Фотографии.

Мэриан пригладила волосы на висках.

– Тетя Элизабет, я тут как раз…

– Да, дорогая, прости, я не хотела тебя отвлекать.

Мэриан вежливо улыбнулась, тон ее голоса смягчился:

– Внизу все в порядке?

– Дэвид играет на террасе, Бен еще не вернулся.

Мэриан снова улыбнулась и еще на дюйм прикрыла дверь.

– Я скоро выйду. На ужин сделаем баранину, идет?

– Замечательно, – отозвалась тетя Элизабет. Она уже повернулась было, чтобы уйти, но вдруг замерла. – Скажи, а ты-то сама ее видела? Миссис Аллардайс?

Мэриан замялась и быстро поправила что-то на своей стороне дверной ручки.

– Да, – проговорила она и снова подняла глаза на тетю Элизабет. – Несколько раз.

– И какая она?

Мэриан пожала плечами:

– Очень старая.

– Это мало