Студент богословия - Майкл Циско

поднимает фальшивый пропуск. Мисс Вудвинд и Тео повторяют его движение. Мужчина хмурится, растягивая губы в неосознанной подобострастной улыбке. Он не знает, что делать: игнорировать посетителей или подольститься к ним. Двери расходятся, выдыхая кондиционированный, мертвый воздух. Появляется второй охранник:

— Меня не предупреждали об инспекции.

Студент богословия упирается в него взглядом, и мужчина пятится. Пошатывается, потом кивает и впускает их. Они идут к открытому грузовому лифту. Прислушавшись к себе, студент богословия нажимает на кнопку 5, Двери смыкаются перед носом у изумленных охранников.

Пятый этаж. Мисс Вудвинд выскакивает из лифта первой. В конце темного, пустого коридора — пара вращающихся дверей.

За ними — большой зал. Длинные кисейно-белые шторы висят на окнах, как призраки, вдоль стен тянутся скелеты чудовищ: лакированные, блестящие, украшенные золотом и самоцветами. Твари помладше или поменьше размером злобно глядят из темных ниш и витрин. В центре комнаты, все еще медленно вращаясь на пьедестале, в ребрах распорок и ключицах сцеплений, лежит Гастер. Помимо работы словопытом, он собирал древние кости, ныне хранящие его сон. В течение дня Гастер приветствует почитателей, кружа в герметичном гробу, полном прозрачного консервирующего газа. Гости снуют вокруг, смотрят на маленькую табличку и с нечестивым любопытством глазеют на мертвое лицо в ореоле белых волос.

Студент богословия идет прямо к Гастеру, толкая перед собой воздух, словно тяжелую, зазубренную плиту, и по крышке витрины бежит трещина, расширяется и ветвится с каждым его шагом. Раздается шипение, мисс Вудвинд и Тео прикрывают лица ладонями: их глаза и ноздри обжигает нездешний запах консервационного газа. Даже Гастер кажется опаленным незримым огнем. Студент богословия протягивает руку и один раз стучит по стеклу. Крышка витрины рвется, как мокрая бумага. Тео и мисс Вудвинд отшатываются к двери и выбегают в коридор. С наслаждением втягивая газ, студент богословия переступает через стенку гроба и, прижав к себе Гастера, словно ребенка, выносит его из комнаты. Голова словопыта покоится у него на плече.

В коридоре гремят шаги, лучи нескольких фонариков царапают стены и фотографии в рамках, охранники будут здесь с минуты на минуту. Тео хватает за руку студента богословия, вглядывающегося в лицо Гастеру, и тащит за собой, за угол, мисс Вудвинд дергает ручки дверей в коридоре. Наконец пинком распахивает одну из них, и они вваливаются в маленький кабинет с окном, выходящим на улицу. Она захлопывает дверь и придвигает к ней стол. Голоса гудят у лифта.

Не тратя ни секунды, Тео достает из-под фартука веревку и, привязав ее к батарее, выкидывает из окна. Смотрит на студента богословия, но тот сжимает предплечье мисс Вудвинд. Она спустится первой. Следующим будет Тео. Лучи фонариков скребутся под дверью, стук и удары разносятся по коридору, замок трещит и подается. Веревка обрывается. Мисс Вудвинд уже внизу, Тео пролетает несколько футов и оказывается рядом с ней — в целости и сохранности. Сверху падают кольца веревки. Студент богословия прячет лицо Гастера в складках пальто и прыгает из окна.

Пролетев пять этажей, он приземляется на ноги — врезается в мостовую, как пуля. Пару секунд остается неподвижным, затем, выдохнув, выпрямляется. Идет, чуть прихрамывая, и осторожно опускает словопыта в тележку. Двигаясь словно сомнамбула, Тео помогает ему выкатить Гастера в переулок. Наверху — в пустом кабинете — загорается свет, головы выглядывают из окна, лучи фонариков пронзают тьму у стены музея, скользят по разбегающимся от площади улицам. Студент богословия исчез. Они ушли.

♦ ♦ ♦

За несколько прошедших недель Тео стал внимательней. Его техника улучшилась — он работает с большим тщанием и мастерством. Расчленяет Гастера постепенно, кусочек за кусочком. Сперва аккуратно свежует, глядя в зеркало, представляя себя на столе. Время от времени опрыскивает мертвеца формальдегидом, чтобы замедлить распад. Теперь химический запах кажется освежающим и ему. Если Тео останавливается и вдыхает поглубже, все чувства обостряются, зарницы боли вспыхивают внутри, заставляя его отшатнуться, выйти из себя — всего на шаг — и снова вонзиться в тело, ножом — в рану, хлыстом — в спину флагелланта. Дезден все еще ругается сквозь зубы, но уже тише, почти не сознавая своего шепота. Расчленение трупа поглощает его, он знает, что делает это в последний раз, а если и повторит — то не скоро. Обходя стол, чтобы начать с левого бока Гастера, он смотрит в пустую чашу черепа. Думает о студенте богословия, закрывшемся наверху, и гадает, что будет дальше.

♦ ♦ ♦

Этим утром мисс Вудвинд нашла на чердаке клочок бумаги, исписанный рукой студента богословия:

Меня отправили страдать и учиться, дабы воссоединиться с Эклогой. Под диктовку: ты откалываешься, призрак, посланный встретить мою душу как незнакомец, жертвуешь нашим первым потерянным образом. Когда ты поймешь, что спишь, взгляни в зеркало, чтобы проснуться. Я обращаюсь к Сан-Венефицио, его душу привели ко мне святые, ставшие моими глазами и ушами.

Скривившись от отвращения, она отбрасывает листок:

— Что за бред!

♦ ♦ ♦

Студент богословия приступает к делу. Шланги змеятся вокруг, выползая из двенадцати банок, воздушный насос откачивает формальдегид в алюминиевое блюдце на столе. Цвета воспоминаний, струящихся по шлангам, разнятся: серо-зеленые, желтые, ржаво-коричневые, чайные и прозрачные, они ложатся слоями, не смешиваясь. Студент богословия уменьшает тягу до минимума, выдыхает и надевает респиратор, присоединенный к фарфоровому куполу над блюдцем. Жмет на рычаг, гальванизируя алюминий. Формальдегид шипит и испаряется, вскипает у его лица. Одним вздохом он втягивает пар в легкие. Голова откидывается назад, руки замирают на подлокотниках. На столе химикаты сочатся из каждого шланга, собираясь каплями на электризованной поверхности, взлетают к куполу, проникают в легкие.

Он больше не ощущает тела, только тепло, конечности немеют и исчезают, чувства — тоже.

Сначала раздается звон, словно где-то, через равные интервалы, бьется стекло. Только это, и ощущение взрыва: он словно раскрывается, не сгорая, но исходя волнами. Тянется во тьму и чувствует чужое присутствие — тени чернеют вокруг, как утесы, кипят морскими валами. Он различает прозрачные квадраты — окна, темные, как и все здесь, за которыми открывается новый уровень мрака. Сперва ему кажется, что они движутся, но нет… это он скользит мимо. Постепенно нарастает рокот, не имеющий источника, словно внешняя тьма заключена в пульсирующую