Не бойся меня - Дарина Александровна Стрельченко

Рука Вадима была совсем рядом. Мелькал свет. Сверкающие изумрудные ромбы опускались на них, отделяя от всего мира. Толпа ревела, подпевая «Речному народу» из «Серой мельницы».

И даже хотя мы знаем: моря не вечны,

И даже хотя мы знаем: нас всех поймают,

Мы будем сегодня счастливы и беспечны,

Мы будем сегодня словно волна морская.

И всего этого не было бы, останься она в Москве. Вот ведь – нет худа без добра.

В парке совсем стемнело, сцена сияла, как раскаленное жерло, сменялись номера, а глаза Вадима искрились от света прожекторов. Саша, глядя на его губы, впервые в жизни поймала себя на мысли, что хочется танцевать и целоваться. Прямо здесь, на вершине кукольного мира, посреди позолоченной сказки, которая развеется завтра утром.

А ночью Саше снова приснилась тесная комната, и алые буквы, и ледяная рука, проводящая по ее губам.

* * *

– До вечера, пап.

Саша закрыла за отцом входную дверь. Задвинула щеколду. Прошлась по комнатам, проверяя шкафы и шторы, – словно кто-то мог спрятаться в старом зеркальном гардеробе или укрыться за плотными гардинами в комнате у родителей.

Она задернула шторы – тщательно, чтоб не осталось зазоров. Плотно закрыла двери в комнаты и на кухню. Остановилась посреди сумрачной прихожей – теперь свет проникал сюда только через щель под кухонной дверью. Прихожая была такой крохотной, что в детстве Саша легко дотягивалась до противоположных стен, раскидывая руки. Теперь раскидывать руки было негде: места не хватало. Саша кончиками пальцев коснулась стены ванной; вторая рука, согнутая в локте, протиснулась между куртками и уперлась в стену возле входной двери. Саша подняла голову. Ей показалось, что потолок опускается на нее. Она закрыла глаза и втянула голову в плечи. Она надеялась, что в коробочке коридора почувствует себя в безопасности. Вместо этого она ощутила себя в клетке.

Нужно было зажечь свет, открыть двери и шторы, чтобы впустить в квартиру и в мысли свет и воздух. Вместо этого Саша сцепила зубы и вошла в ванную. Захлопнула за собой дверь. С чувством, словно сама запирает себя в ловушке, защелкнула крохотный замок. От этого движения внутри что-то закопошилось, словно принялось касаться ее липкими ласковыми лапками.

Саша не включила свет. Поначалу она двигалась на ощупь, но постепенно привыкла к полумраку. Поблескивали обод раковины и эмаль ванной. Зеркало ловило скупые искры, которые пробивались из-под двери: жалкие крохи, прошедшие фильтры кухонных занавесок и двух старых деревянных дверей.

Липкое ощущение усиливалось. Саша решила принять душ, чтобы смыть его.

На самом деле ты знаешь, что не для этого.

Она сглотнула и попыталась выкинуть из головы мысли о письмах.

На самом деле ты не пытаешься выкинуть их. Ты их вспоминаешь.

Саша мотнула головой, бормоча, матерясь про себя, словно отрекаясь от мыслей о том, что не собиралась делать.

Или собиралась.

Она села на край ванны. Глубоко вдохнула. Сжала в кулаке слегка влажную и скрипящую виниловую штору с рыбами. Это напомнило аквариумный зал «Сада», где они встретились с Вадимом. Но мысль о Вадиме казалась лишней здесь – в полутьме, взаперти, в ее безопасной клетке-ловушке, сооруженной собственными руками.

Саша встала. Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, подошла вплотную к раковине, взялась за ободок и всмотрелась в зеркало. Скупые мягкие черты в темноте. Крадущиеся шаги где-то сверху. Темные мягкие мысли. Ощущения от одних только мыслей, без всяких касаний, – обволакивающие, скрадывающие смысл, оставляющие только тягучее и теплое в глубине. Запретное. Кем и когда – Саша не знала, но знала, что это запретное. Запрещенное. Не имеющее право на то, чтобы о нем думать.

Саша сняла рубашку и бросила ее на стиральную машину. Пуговица ударилась о батарею – легкий быстрый стук пластмассы о хром.

Саша обхватила себя руками. Большими пальцами зацепила рукава футболки. Потянула ее вверх. Две секунды, что футболка закрывала лицо, а Саша выпутывалась из ткани, можно было притворяться, что ничего не происходит, что она ничего не думает, что все это – только игра…

…Только игра.

И она раздевается, чтобы принять душ.

Она так поверила в это на какое-то время, что сунула футболку в корзину с грязным бельем и открыла кран. Струя воды ударила по эмали, по блестящему серебряному кругу слива. Саша смотрела, как искрятся и улетают капли. Как поблескивают перламутром – непонятно отчего. Маленькие радуги, крохотные цветные рыбки, брызги из прошлого, водные огоньки.

Саша зажмурилась. Вернулась к зеркалу. Слушая льющуюся воду, открыла глаза и взглянула на себя – голую по пояс. Ладонью накрыла грудь. По телу прошла дрожь, Саша нахмурилась и выругалась.

– Что вообще происходит?

В шею словно вкололи что-то: она отяжелела, ныла, двигалась плохо. Краем сознания Саша вспомнила, что течет вода – просто так, без смысла. Сколько ее уже утекло, пока она стоит перед зеркалом? Пока представляет, как выглядела бы, оставь она косы и распусти сейчас по голой коже? Черное на белом. Наверное, это было бы кра… сиво.

– Извращенка!

Собственный надломленный голос, которому не хватило смелости быть громким, напугал. У него не хватило сил даже заглушить липкий и ласковый шепот в голове.

Игра.

Очень сухо было во рту. Саша хотела пойти на кухню за водой, но…

На самом деле ты не хочешь никуда идти. Ты не хочешь выходить из этой сумрачной коробки, где тебя как будто заперли. На самом деле ты явилась сюда сама, ты сама задвинула засовы и закрыла шторы. Но тебе приятно и безопасно думать, что это не ты – неправильная и странная; тебе приятно и безопасно думать, что кто-то вынуждает тебя делать это. Ты не хочешь на свет, Са-ша.

Она вздрогнула. Схватилась за ящик под раковиной. С грохотом выдвинула.

Ты хочешь, чтобы я сейчас оказался здесь. Ты хочешь, чтобы я сделал с тобой то, о чем говорил тебе. Да?

Саша трясущимися руками вытащила из ящика бритву. Стянула пластмассовый колпачок. Забралась в ванну, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Взяла мыло, взбила пену и начала медленно, очень тщательно намыливать ноги. Выключила воду. Шипело в трубах, где-то над головой глухо звучали голоса соседей. Какой-то стук. Какой-то плеск. Звуки другого мира.

Саша провела бритвой по ноге – по слою пены, по влажной коже. Мурашки. Волоски встали дыбом.

– Что я делаю?

Ты представляешь себя девочкой, которая отправляется на свидание. Ты хочешь побрить не только ноги, да, Са-ша? Ты мысленно перебираешь свои вещи, ты ищешь что-нибудь