Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс

распаляться. — Он примирительно выставляет руку. Его напарник продолжает что‑то черкать в блокноте, отчего мои зубы скрипят друг о друга. — Пока вас никто и ни в чем не обвиняет. Однако у нас имеются некоторые сведения, что конфликт между вами и бывшими друзьями был выстроен на почве… ревности.

Даже гадать не буду, кто же донес до них эти сведения. Чертова Ханна! Начинаю жалеть, что не вписала ее в ритуал возмездия.

— Это ложь, — говорю я, стараясь сохранять невозмутимость. — Я никогда не была влюблена в Честера Филлипса, если вы к этому клоните. Потому и ревновать незачем.

По лицу мистера Эшби пробегает тень плохо скрытого злорадства. Свободной рукой он извлекает из кармана служебных брюк телефон, клацает по экрану и говорит:

— Тогда что вы скажете на это, мисс Беккер?

И протягивает мне телефон. Я едва подавляю вопль отчаяния, видя хорошо знакомое фото, где Честер целует меня. И где, как может показаться постороннему, я со всем пылом отвечаю ему взаимностью.

Я с отвращением возвращаю телефон обратно и заявляю:

— Все было совсем не так! Это Ханна наговорила вам чуши? А она упомянула, что фото, которое вы мне тут показываете, — ее творение?

Мистер Мэннинг обменивается взглядом с напарником и непонимающе хмурит брови.

— Что же криминального в том, чтобы сфотографировать целующуюся пару в коридоре? Многие подростки так делают, насколько мне известно, хоть и не уверен, что это вписывается в консервативные правила академии.

С губ срывается рык.

— Да не были мы парой с Честером, он… — Я обыкновенно запнулась, как и ранее, страшась говорить об этом вслух, но все же пересиливаю себя: — Он пытался меня изнасиловать.

Полицейские переглядываются, но не говорят ни слова. Я определенно подкинула им работенки, и они тому не сильно рады. Святоша Трентон срывается с места и предлагает мужчинам: «Может, чаю?» — и они с благодарностью соглашаются немного разрядить обстановку.

И только я мечу молнии, готовая растерзать всех в клочья.

— Мисс Беккер, прошу, будьте аккуратны в подобных заявлениях, — одергивает меня Мэннинг. — Это очень серьезное обвинение, которое потребует не менее серьезных доказательств. Вы можете их предоставить?

В ответ мне хочется разреветься. Бессилие овладевает мной без остатка, и я не знаю, как пробиться сквозь их твердолобость. Доказательство находится прямо у них под носом, но даже в этой дурацкой фотографии они видят исключительно то, что хотят видеть.

Я в ловушке.

— Мисс Беккер. — Следователь слегка подается вперед и обхватывает ладонями дымящуюся чашку, что принесла мисс Трентон. — Мы просто хотим проверить показания других учеников и вскрыть новые детали. И, поскольку весомых аргументов для обвинения мистера Филлипса у вас нет, то мы…

— Подождите, — пресекаю я поток его занудства. — У меня есть свидетель. Это может как‑то помочь?

— Конечно, о ком идет речь?

— Родерик Абрамсон, параллельный класс. Он видел в тот день, как Честер лапал меня. Он‑то его и спугнул, чем меня спас.

Директор, слушая меня, остервенело трет широкую переносицу. Похоже, своими словами я вбиваю гвозди в крышку его репутационного гроба, но мне ничего не остается, кроме как думать лишь о своем спасении. Грустно, что приходится впутывать Рори, но он сам вызывался мне помочь, и вот его звездный час, чтобы показать себя доблестным рыцарем.

— Во-первых, для меня удивительно, почему же тогда вы не довели информацию до руководства академии. А во‑вторых, вы ведь понимаете, мисс Беккер, что даже если ваши слова подтвердятся, то они могут обернуться против вас же?

Я испуганно вжимаюсь в кресло, ожидая пояснений от мистера Мэннинга.

— Если мистер Филлипс действительно готовился совершить акт насилия, то у вас, как его жертвы, появляется серьезный повод для мести, не находите?

Они что, издеваются?

— Разве я стала бы рассказывать о таком, чтобы себя скомпрометировать? — пытаюсь воззвать к доводам их рассудка. — Я лишь хочу сказать, что Честер не был хорошим человеком. А значит, у него вполне могли быть враги… Или он просто оступился в темноте. Почему вы исключаете фактор случайности?

— Мы ничего пока не исключаем, мисс Беккер, — заверяет меня мистер Эшби. — И вы совершенно правы, что смотрите на ситуацию под разными углами. Но такова работа: если что‑то наталкивает нас на подозрения, мы обязаны проверить наводку от и до.

Тут мне на помощь неожиданным образом приходит Мэй. Я вспоминаю ее ежедневник с помятой фотографией и выпаливаю:

— Тогда, если вы и правда хотите поймать и осудить виновных, опросите Мэй Лин. Она знает куда больше моего, уверяю.

Директор Хайтауэр напрягает плечи. Мистер Эшби вновь откидывает обложку блокнота на пружине и вписывает туда пару строчек. Отлично, я на верном пути.

— Что вы хотите сказать?

— Понимаете ли, сэр… Как‑то раз, когда мы еще были дружны, я сидела в комнате у Мэй. Не помню по какой причине, но я взяла в руки ее ежедневник. Кажется, чтобы переписать домашнее задание, да не суть. Я листала его, листала, как вдруг наткнулась на фотографию. На ней были Даньел Лэнфорд, сама Мэй Лин и Сэйдлин Джонс. И ничего не насторожило бы меня, если б не одно но: край, где на фото изображена Сэйдлин, был загнут, почти оторван. Остались только Даньел и Мэй. Вы понимаете, к чему я клоню?

Мистер Эшби фиксирует каждое слово, и теперь я радуюсь его скрупулезности. Пусть переключатся на Мэй и отстанут от меня.

— Иначе говоря, вы утверждаете, что у мисс Лин были личные причины желать зла мистеру Филлипсу и мисс Джонс?

Я киваю.

— Очень личные, сэр, очень. И когда я обнаружила это фото, Мэй так разозлилась, что вырвала его у меня и выставила вон, — приукрашаю я для острастки. — Что до Честера, то и с ним Мэй не ладила, это вам любой подтвердит, кто близко общается с ней, — добавляю я и, к слову, даже не лукавлю. — Мне кажется, она ревновала Дэнни, ревновала к каждому столбу. Собственно, потому мы и поругались. Она буквально вытравила меня из компании, чтобы занять мое место.

На последних словах кончик грифеля мистера Эшби трещит и ломается, но основную суть он, думаю, ухватить успевает.

— Что ж, этих подробностей мы не знали, мисс Беккер, — признается следователь и недоуменно разводит руками. — Но, опять же, вы можете чем‑то подтвердить свой рассказ?

— Разумеется, нет, я же не телепат, — фыркаю я. — Но вы ведь можете обыскать ее комнату, разве нет? Уверена, это фото все еще у нее. Оно очень ей дорого.

Мистер Мэннинг допивает свою порцию чая, после чего объявляет:

— Спасибо, мисс Беккер, мы обязательно побеседуем с мисс