Колодец желаний - Эдвард Фредерик Бенсон

Ральф Хэтчерд окаменел; больших усилий стоило ему держать себя в руках.

– Стало быть, оно теперь в доме, – произнес он про себя и добавил: – Стало быть, оно явилось – ха! – из дождя.

И он уже знал – знал с той самой секунды, когда мимо него прошла невидимая сущность, – что сокровеннейшие клетки его тела отныне заражены истинным ужасом. На время ужас оставит его в покое; он, Ральф Хэтчерд, сможет даже вернуть себе самообладание и внешнюю невозмутимость. Но невидимая сущность обосновалась в стенах Телфорд-хауса, а значит, ужас отыскал-таки доступ к его душе.

Дождь зарядил на целый день; ни о гольфе, ни о возне в саду нечего было и думать, но к вечеру Хэтчерд решился дойти до клуба ради партии в роббер. Нужно, нужно чем-нибудь заняться, думал он; любое дело полезно, в особенности для тех, в чьем разуме имеется запретная зона, куда лучше не соваться. Нечто невидимое и гневное проникло в дом; он, Ральф Хэтчерд, уморит назойливую сущность, не даст ей пищи, и она растает. Да, именно так: нельзя принимать бой, нужно действовать иначе, тоньше и с меньшим риском, а именно отрицать само наличие сущности, игнорировать ее. Ибо душа человеческая есть тайный сад, и ничто не вступит туда без приглашения, без разрешения. Хэтчерд не вспомнит о невидимке до тех пор, пока не поймет, что может высмеять самый факт его наличия… Вдобавок, внушал он себе, и восприятие-то невидимки сугубо субъективно; невидимка живет только в его, Ральфа Хэтчерда, сознании, а брат его, к примеру, да и прислуга тоже, никаких шагов не слышат. Фантом лишь продукт некоего нарушения в органах чувств, результат нервного расстройства. И Хэтчерд, собравшись в клуб, нарочно прошел холлом в гостиную, туда, куда прошаркали шаги невидимки. Разумеется, никого он не обнаружил, и все в этой небольшой комнате было в прежнем виде.

Партия в бридж взбодрила Хэтчерда; играл он в своей обычной сдержанной, подобающей юристу манере. Сумерки сгустились раньше обыкновенного (конечно, из-за дождевых туч), так что домой Хэтчерд вернулся почти в полной темноте. Он вошел через другую гостиную, ту, где стены были обшиты панелями, ту, что смотрела на сад, – и застал там Фрэнсиса в самом веселом расположении духа. Горели лампы, но штор еще не задергивали, жалюзи не закрывали – поэтому снаружи, на террасе, лежал световой квадрат окна.

– Ну как игра? – спросил Фрэнсис.

– Недурно, – отвечал Ральф. – А ты весь день провел взаперти?

– Да. Какой смысл мокнуть, когда есть теплый и сухой дом? Кстати, ты не столкнулся с этим своим посетителем?

Сердце Ральфа екнуло и не сразу вошло в ритм. Неужели то, что невидимо для него, стало видимым для других?.. Однако он взял себя в руки; в конце концов, разве к нему не мог явиться посетитель?

– Нет, не столкнулся. А кто это?

Фрэнсис принялся выколачивать трубку о каминную решетку.

– Понятия не имею. Минут десять назад я вошел в холл, смотрю – какой-то человек сидит на стуле. Я спросил, что ему угодно, он ответил, что дожидается тебя. Я подумал, что у вас с ним назначена встреча, сказал, что ты вот-вот вернешься, и предложил ему расположиться в гостиной – там ведь удобнее, чем в холле. Туда я его и проводил, и дверь за ним закрыл.

Ральф позвонил в колокольчик.

Вошла горничная, и он спросил:

– Что за человек меня дожидается?

– Разве кто-то пришел, сэр? – удивилась горничная. – Я никого не впускала!

– И тем не менее в доме посторонний, дожидается меня в малой гостиной окнами на улицу. Пойдите узнайте, кто он и по какому вопросу явился.

Так велел Ральф Хэтчерд, но в следующий миг призвал на помощь все свое мужество и отменил распоряжение.

– Нет, я сам схожу, – бросил он горничной.

Еще через минуту он вернулся.

– Кто бы это ни был, его уже нет. Наверное, ему ждать надоело. Скажи, Фрэнсис, каков он с виду?

– Я его толком не разглядел – в холле было сумрачно. Точно помню седую бородку; а еще он хромает.

Ральф шагнул к окну, чтобы закрыть жалюзи. В то же мгновение он услышал, как шаркают по террасе шаги – и вот в световом квадрате возникла мужская фигура. Незнакомец тяжело опирался на трость; он двигался прямо на Ральфа, в глазах его пылала дьявольская ярость, а губы шевелились, бормотали что-то в седую бороду… Затем жалюзи опустились, и звякнули карнизные кольца задергиваемых штор.

Вечер прошел достаточно спокойно; братья вместе поужинали, сыграли несколько партий в пикет, а прежде чем идти спать, выглянули в окно – что-то сулит погода на завтра? Оказалось, дождь не закончился, в воздухе удушливая сырость, а с западной стороны еще помигивают молнии. При такой-то вспышке Фрэнсис указал Ральфу на тутовое дерево.

– Кто это там прячется?

– Я никого не вижу, – отвечал Ральф.

Сверкнула очередная молния, и Фрэнсис рассмеялся.

– Теперь понятно. Это всего лишь древесный ствол да лоскут серого неба в сетке листвы. А ведь я поклясться был готов, что за деревом кто-то стоит. Вот тебе и пример, готовая история о призраках. Не сверкни сейчас молния, мы бы с тобой бросились прочесывать сад, никого бы не нашли, и я бы уверился, что видел привидение!

– Очень убедительно, – пробормотал Ральф.

Той ночью он долго не мог уснуть. Он прислушивался к шороху дождя по оконному стеклу – и к шаркающим шагам…

В последующие несколько дней сущность ничем не подтверждала свое наличие в доме, словно и не входила в эти стены. Однако отсутствие шумов не ослабило давления мрачной силы, что угнездилась в мозгу Ральфа Хэтчерда. Когда он бывал вне дома – на поле для гольфа или в клубе, – наступала небольшая передышка, но стоило ему переступить порог, как ужас стискивал пальцы. И неважно, что Ральф не видел и не слышал ничего, не могущего быть объясненным логически. Сущность не отставала от него, шла за ним след в след, караулила у постели, вселяла страх. Он признался брату, что изнурен и подавлен, и после уговоров согласился показаться доктору. Прием назначили назавтра.

– Вот и молодец, – похвалил Фрэнсис. – Медицина – это сила. Я вот всегда, стоит мне захандрить, иду к врачу, и он мне объясняет, что причин для беспокойства нет. Сразу легче становится, можешь поверить. Что? Ты уже на боковую? Я лягу через полчаса, вот только дочитаю эту презанятную повестюшку.

– Тогда сам свет погаси, а я скажу слугам, чтобы шли спать, – попросил Ральф.

Полчаса растянулись в полноценный час, так что дело шло к полуночи, когда Фрэнсис покончил с «презанятной повестюшкой». Один выключатель находился в холле, другой – на середине лестницы. Коснувшись этого второго выключателя, Фрэнсис поднял взгляд и увидел, что коридор по-прежнему залит светом, а наверху, на лестнице, опершись на перила,