Кошмарный звонок - Влад Райбер

На улице стоял погожий день. Солнце пригревало. Лёгкий ветерок метал листья по газону. Даша приготовила кофе, принесла печенье, и я сказал:

– Красивый дом!

– Мой отец всю жизнь его строил, но так в нём толком не пожил, – вздохнула Даша. – Умер в прошлом году. Я теперь и не знаю, что делать с этим добром. Сын здесь жить не будет – говорит, что хочет остаться в Питере. Дом такой огромный, а я в нём одна. Зачем отец такой строил? Думал, будет много внуков? Комнаты пустуют, отапливать его дорого, а ещё летом газон косить, зимой снег чистить. Надо его продать, наверное.

– А тебе тут не одиноко? – спросил я.

– Нет, – ответила она, – После сложного брака я наслаждаюсь одиночеством. Хоть и бывает иногда немного скучно. Вот тебя позвала – детство вспомнить!

– Как раз хотел поговорить с тобой о детстве, – сказал я. – Такие странные воспоминания о нашей последней встрече. Будто кошмарный сон. Я не скоро узнал, почему ты так внезапно переехала…

Даша пыталась сохранить лицо спокойным, но её глаза стали другими – искорки погасли. Она неловко сжала чашку в руках, точно пытаясь скрыть дрожь.

– Да, – ответила она. – Я была ребёнком. Мама ночью умерла. Отец приехал утром и забрал меня. Это было трудное время. Теперь я сама помогаю детям пережить подобные травмы.

– От чего умерла твоя мама? – осторожно спросил я.

Это случилось много-много лет назад, но вдруг Даше до сих пор больно?

– От приступа, – ответила подруга. – Острая сердечно-сосудистая и лёгочная недостаточность.

– Ты в это веришь? – я внимательно посмотрел в её лицо.

Даша кивнула:

– Конечно! А какие у тебя сомнения?

– Дядя Улыбка… – тихо произнёс я.

– Боже… Ты до сих пор это помнишь? Я его выдумала! – подруга засмеялась, будто услышала сущую нелепицу. – Мы были смешные и пугливые… Что ещё помнишь о нас?

Мне не хотелось менять тему:

– Дело в том, что я тоже видел его! В ту самую ночь, когда не стало твоей мамы. Он стоял перед нашим домом. Я в этом уверен!

Даша перестала улыбаться и опустила глаза:

– Я заразила тебя своими страхами. Руд, это ложные воспоминания. Раньше мне было трудно не верить в Дядю Улыбку. Но нам с тобой уже за сорок. Образ монстра для детей может представлять собой подавленные эмоции: гнев, печаль или растерянность. Ребёнок может не осознавать или не уметь выразить свои чувства, и потому они принимают форму страшного существа…

– Ты говоришь как психолог, а это было что-то за гранью разумного! – перебил я.

Даша поставила чашку на столик и чуть наморщила лоб. Этот разговор не приносил ей удовольствия.

– Да, я занялась детской психологией, потому что хотела разобраться в своих проблемах и помочь другим… Ты сейчас переживаешь потерю. От этого менталка страдает, – она постучала пальцем по виску. – Не стоит в этот период копаться в прошлом.

Я помотал головой и сказал:

– Ты мне не рассказывала, но я догадываюсь, что произошло в ночь, когда умерла твоя мама. Потому что позже сам пережил подобное… Однажды и ко мне пришёл Дядя Улыбка. Он пытался заставить меня выбрать между своими родителями. Я отказался. Тогда он начал душить меня телефонным проводом и чуть не убил… Я думаю, что тебя он тоже ставил перед выбором… Если Дядя Улыбка – выдумка, тогда откуда я это знаю? Я хочу разобраться в прошлом. Ты можешь отбросить свой научный скепсис и хоть на минуту поверить, что всё было по-настоящему?

Даша помрачнела, на её лице отразилась боль.

– А во что ты предлагаешь мне поверить, Руд? – спросила она, теперь её голос звучал холодно и отстранённо. – В то, что я виновата в смерти мамы? В то, что я не была такой самоотверженной, как ты, и пожертвовала ею, чтобы спастись?

– Ты была ребёнком, – я попытался успокоить её.

– Давай поговорим о чём-нибудь другом, – сказала Даша.

И это было не предложение, а строгое требование.

Я согласился сменить тему, но теперь между нами висело напряжение. Её недовольный взгляд не давал мне расслабиться.

Мы посидели ещё немного. Потом я поблагодарил Дашу за кофе и сказал, что был рад её видеть. Она улыбнулась и ответила: «Взаимно! Взаимно!», но это звучало как-то отчуждённо.

Провожая меня к воротам, подруга сказала:

– Руд, правда, во взрослом возрасте нельзя верить детским страхам. Скину тебе контакты хорошего специалиста. Просто побеседуете, и всё наладится. Я через это прошла, и мои проблемы остались далеко в прошлом.

Меня не убедил её уверенный тон. Я уехал, думая, что Даша просто предпочла спрятать эту историю «подальше на чердак».

Все эти дни после похорон я проводил в старой квартире, будто уже переехал. Засыпал в своей кровати с воспоминаниями о далёком прошлом и сожалел, что ничего уже не пережить заново.

Вернуться бы в детство хоть на один день, сбросить бремя опыта и мудрости. Снова поверить, что все мечты сбудутся…

Мне приснился короткий сон, навеянный этими мыслями. Я подросток. Даша подросток. С нами ещё какие-то ребята: мальчики, девочки… Мы стоим на незнакомой улице, и всё вокруг кажется мёртвым. Деревья без листьев, пустые клумбы, туман, серое небо.

Дзынь-дзынь!

Меня разбудил кошмарный звонок! Я резко сел, отбросив одеяло, и прислушался. Ветер за окном трепал деревья. В темноте плясали тени. Звонок был частью сна.

Но как теперь упокоиться, когда сердце вырывается из груди?

– Рудольф, ты взрослый дядька, тебе нечего бояться, – сказал я себе, поднимаясь с кровати.

За окном было всё не так, как в детстве. Совсем иной пейзаж. Деревьев и кустов почти не осталось. Не было качелей и сушилок для белья. Всё закатали в асфальт, и теперь везде стояли машины.

Я задумчиво смотрел вниз сквозь стекло и вдруг увидел его! Колени тут же ослабли, сердце рухнуло в желудок.

В дальней части автомобильной парковки стоял человек в белом костюме и в белых перчатках. У него была слишком большая голова странной формы… Как телефонный аппарат!

Это был Дядя Улыбка! Я узнал его даже в темноте с большого расстояния. Меня будто шарахнуло током из розетки.

Он стоял на том же месте, как много лет назад. Только тогда там были густые заросли. Всё изменилось, а он остался таким же, точно явился из прошлого.

Я отошёл от окна, лёг в кровать и долго смотрел в темноту. Образ Дяди Улыбки всё мелькал передо мной белым пятном, как будто он запечатлелся на сетчатке глаза.

Той тёмной ночью, лёжа в страхе, я понял, что мне будет приятнее