Кошмарный звонок - Влад Райбер

И я точно знал, кто это сделал. Детоедка! Страшная высокая женщина с огромным ртом из моего давнего кошмара. Она ловила подростков на улицах, глотала их живьём, а потом выплёвывала кости.

Это не было сумасшествием! Мои кошмары ожили и захватили улицу, пока я отсыпался в психиатрической клинике!

И вдруг впереди возникла знакомая фигура. Рыжая улыбчивая девчонка с веснушками по всему лицу. Женя! Давняя подруга беззаботно шагала по улице в лёгкой куртке не по погоде.

Я подбежал к ней, надеясь, что она забыла свою обиду и сможет со мной поговорить.

– Женя, что здесь случилось?

Девочка будто удивилась моему вопросу:

– А что здесь случилось? Разве что-то не так?

Я слишком хорошо знал её голос, чтобы не заметить разницу! Женя говорила совсем по-другому.

Губы девочки растянулись в странной улыбке, а глаза не моргали. Она смотрела в моё лицо не отрываясь.

Это была не Женя! Такой же цвет волос, то же лицо, но взгляд пустой и жестокий. Передо мной стояло жуткое чудовище, которое надело на себя её кожу.

– Хочешь ко мне в гости? – спросила псевдо-Женя, протягивая руку.

Её пальцы были тонкими, а ногти длинными и острыми.

– В другой раз! – я отшатнулся назад и бросился наутёк.

Бежал, пока не почувствовал, что лёгкие вот-вот лопнут. Передо мной был знакомый дом с узором в виде улыбчивого солнца. Но в этой мрачной атмосфере его улыбка казалась печальной.

И вдруг, когда я пробегал мимо пекарни, из разбитого окна высунулось чьё-то лицо.

– Эй! Гоша! Ты жив? – крикнул кто-то.

Я остановился. Из окна пекарни вылез мой знакомый – Ромка Петряков. Он учился на класс старше, и мы с ним иногда пересекались в школе.

Его чёрная кожаная куртка была вся изорвана, а лицо перепачкано сажей.

– Ромка, ты видел мою маму? Или бабушку? Видел кого-нибудь? – спросил я, задыхаясь от бега.

Парень замотал головой:

– Нет, никого не видел. Извини, вряд ли они ещё живы. Здесь почти не осталось живых. И ты зря сюда пришёл!

Я не хотел даже слышать о том, что с моими родными что-то случилось, поэтому спросил о другом:

– А почему ты здесь?

– Не отпускают… – ответил Ромка, и его взгляд устремился куда-то вдаль. – Ты же не знаешь, что тут случилось, да? Сначала небо над районом стало серое. И появились какие-то синие уроды. Встали голые посреди улицы и сразу привлекли внимание местной гопоты. Хулиганы подошли к ним и давай ржать. А эти синюшные ребята их избили, забрали их одежду и сами стали ходить по улице как смотрящие… Дальше хуже! Из канализационных люков повылазили другие – бледные, лысые уроды. А есть и летающие твари! И кто знает, сколько тут их ещё?

Я слушал Ромку, не перебивая. Не хотел признаваться, что всё это наверняка устроил мой двойник. Злой близнец всё-таки выбрался из зеркала, и Снежская улица стала частью иной, кошмарной реальности.

– Гоша, пойдём отсюда! – сказал Ромка, и по его щеке скатилась слеза. – Выведи меня отсюда, пожалуйста!

Он выглядел таким испуганным и несчастным, что я, не задумываясь, решил помочь ему выбраться. Остальное потом – никто не должен оставаться в этой ужасной реальности.

Мы шли обратно, стараясь избегать открытых пространств. Жались к стенам, замирали, когда слышали какие-нибудь звуки, будь то звон стекла или скрип металла.

Но мы не успели пройти и пары дворов, как в тумане показались тени. Впереди, сзади, справа и слева. К нам подступали молчаливые фигуры в тёмной одежде и с белыми лицами. И от них веяло холодным ужасом.

Ромка замер, его глаза метались по сторонам.

– Нет, только не они! – прошептал он.

Нас окружили. Они двигались к нам, точно стая голодных хищников. И я узнал их. Это были подземные люди.

Бледные лысые твари с изуродованными лицами, покрытые ожогами и волдырями.

Бежать было некуда. Подземные люди обступили нас плотным кольцом. И один из них схватил Ромку за шею, и он закричал. Его кожа зашипела. На него накинулись толпой. Подземные люди подтащили парня к открытому канализационному люку и бросили его туда.

И настала тишина…

Я стоял зажмурившись, ожидая, что меня тоже схватят. И это будет больно! Их пот – кислота! Прикосновения подземных людей оставляли страшные ожоги.

Но ничего не произошло.

Я медленно открыл глаза. Они исчезли. Просто ушли, растворившись в тумане. Оставили меня одного на пустой улице, среди высоких домов и мусора, разбросанного по асфальту.

Но почему?

Я долго стоял на месте, парализованный страхом, и вдруг услышал голос за спиной:

– Тебя никто не тронет, но это не значит, что тебе здесь рады.

Это был мой собственный голос!

Я обернулся и увидел себя. Своего двойника! Такого же роста, такой же внешности, но совершенно холодного и жуткого. Реверс. Он был одет в мою куртку и в мои джинсы.

– Теперь это моя улица, – сказал он ледяным тоном.

Я произнёс дрожащими губами:

– Мама… Бабушка…

– Их больше нет, – ответил он и показал мне свою руку.

Его пальцы были похожи на острые осколки зеркала. Все в трещинах, собранные из десятков отдельных кусочков.

– Уходи, пока я тебя отпускаю. И не возвращайся больше никогда!

Что я мог возразить? Злобный двойник победил. Пока меня держали в психушке, он сумел выбраться.

И я в отчаянии пошёл прочь. По улице, которая когда-то была моей, но теперь стала чужой. Я брёл, не оглядываясь назад. Мой мир навсегда умер.

Мне больше ничего не снится!!!

Георгий Тверитин

Возвращение в кошмар

Рассказ Рудольфа Мазурова

Такой солнечный жёлто-зелёный сентябрь. Приятный ветер после небывало жаркого августа. И такая скорбь… Мама умерла, не приходя в сознание после инфаркта. Это случилось в понедельник, а уже в среду я стоял у кладбищенских ворот с букетом белых хризантем. Мама любила эти цветы и не любила гвоздики…

На похоронах было совсем немного людей. Подруга детства, коллега со старой работы и пожилая соседка. Я пытался уговорить отца приехать – всё-таки мы были семьёй столько лет, но он ответил, что не успеет.

Потом он произнёс пару обязательных слов соболезнования и добавил:

– Ну, Рудик, она тебе квартиру в наследство оставила. Пользуйся! Не забывай маму!

Такие холодные слова, лишённые всякого сочувствия.

Наши отношения с отцом стали никакими с тех пор, как он ушёл из семьи и женился на другой женщине. Это случилось ещё до моего совершеннолетия. Но и спустя столько времени, в свои сорок три года, я до сих пор пытался услышать намёк,