Кошмарный звонок - Влад Райбер

Имя для него мне подсказал русско-английский словарь на уроке в школе. Реверс. Означает обратный. Сложное, неудобное слово. Совсем не похожее на имя. Но мой близнец – не человек. Ему подходила эта грубая кличка.

Мама и бабушка замечали моё странное поведение. Они просили прекратить пялиться в зеркало и отвлечься на другие дела.

Но мне казалось, что так я сохраняю контроль. Чем занимается двойник, когда меня нет перед зеркалом? Куда он ходит и что делает?

Я заставлял его оставаться на месте, глядя в зеркало. И чем дольше смотрел, тем меньше кошмаров видел по ночам. Теперь мне часто снилось, как я смотрю на себя с той стороны зеркала. Его глазами!

Но однажды мама прочитала мой дневник и решила, что это нельзя так оставлять.

– Гоша, что с тобой происходит? – спросила она сквозь слёзы, сжимая в руках тетрадь.

– Не могу объяснить, – ответил я.

– Ты не можешь жить вот так, – сказала мама. – Ты болен.

И я закричал:

– Нет! Это правда! Это всё по-настоящему!

Но мне никто никогда не верил. Мама уже вызвала скорую помощь, и у нас на пороге появились санитары.

Я кричал и просил не отдавать меня им. Пытался вырваться из рук двух крепких ребят. А мама только закрыла лицо ладонями.

Бабушка её успокаивала:

– Да не переживай так! Гошу подлечат, и всё будет хорошо. Он не сумасшедший. Это всё нервы.

А я орал, как настоящий безумец:

– Его нельзя оставлять без моего присмотра! Он вылезет!

Меня затолкали в скорую и сделали укол в плечо. От него по всему телу разлился жар и стало невозможно напрячь мышцы. Мозг заволокло туманом. Всё вокруг стало тихим и гулким. Мама ехала рядом и держала меня за руку.

Я видел трёхэтажное здание, лестницы, коридоры.

Звучали вопросы. Имя, дата рождения… Мама отвечала на них со слезами. Потом она расписалась в какой-то бумаге, крепко обняла меня и ушла.

Мне дали какие-то таблетки, после которых меня унесло в пустой глубокий сон. Возможно, это была первая ночь в жизни, что прошла без кошмаров. Меня окутала темнота и тишина, а утром я проснулся в непривычной обстановке. В палате с жёлтыми крашеными стенами и белёным потолком. В ней стояли три кровати, но соседей не было.

Пожилая медсестра позвала меня на завтрак, а потом проводила в кабинет врача. Это был седой, лысоватый мужчина по имени Лев Вячеславович. Он спросил о самочувствии, задал несколько вопросов о жизни и увлечениях, а потом, как бы между прочим, объяснил моё состояние.

– Мама говорила, что тебя беспокоят кошмары. Гоша, ты мне скажи, какие это сны? Они ведь как реальность, да? Там каждая деталь чётко выражена и картинка ясная. Ты видишь всё, как мы сейчас друг друга.

– Да, – ответил я с удивлением. – Откуда вы это знаете?

– Это обычный симптом для людей с таким расстройством, как у тебя, – спокойно ответил врач. – Но ты не бойся. У тебя лёгкая форма. Видно, что ты нормальный парень, просто немного запутался в своих фантазиях.

Лев Вячеславович так просто и точно описал мои чувства, что я поверил каждому слову и без сожалений отрёкся от того, во что верил годами. Это освобождало от боли и страха. Это внушало надежду, что всё может закончиться.

В клинике мне каждый день выдавали таблетки, после которых я спал спокойно, безмятежно, словно младенец.

Я забыл о своём двойнике, о зазеркалье, о кошмарах. Я был свободен!

Мне хотелось просто спать и наслаждаться спокойствием. Спать утром после завтрака, днём после обеда, а потом ещё ночью. Проваливаться в тёплую пустоту.

Не знаю, сколько времени прошло вот так. За окном успели облететь листья, а когда я только попал в клинику, деревья были в золотых красках… Это заставило задуматься: а почему мама и бабушка ни разу не пришли меня навестить?

Это показалось странным, и я напросился в кабинет к врачу, чтобы узнать о них.

Лев Вячеславович казался растерянным. Он посмотрел на меня как на незнакомца и спросил:

– А ты у нас кто? Как твоё имя?

– Гоша… Георгий Тверитин, – напомнил я.

Не ожидал, что врач так просто забудет своего пациента.

– Не вижу такого в списках, – сказал Лев Вячеславович, задумчиво листая свои папки. – А проживаешь где?

– Улица Снежская, дом одиннадцать, – ответил я.

– Какая-какая улица? Снежская? – нахмурился врач.

– Да, – кивнул я, ещё не сообразив, в чём дело.

– Звучит знакомо, но это где? – Лев Вячеславович выглядел взволнованным.

– Ну, между больницей и лесопарком, – объяснял я, надеясь, что это недоразумение.

– Сейчас, подожди, – врач перерыл все документы на столе, а потом сказал: – Вот ведь какая штука… Нет у нас никакой Снежской улицы. И тебя тоже нет, Георгий. Ты откуда вообще взялся? Кто ты такой?

– Вы меня не помните, – прошептал я, чувствуя мурашки по всему телу.

– Да помнить-то я тебя помню. Лицо знакомое. Но разве ты наш пациент? Нет нигде твоего дела…

Врач смотрел на меня с испугом, будто видел перед собой призрака.

Меня забыли! Снежскую улицу забыли! И я не понимал, что это значит.

Но одно было ясно: если меня нет в документах, значит, не нужно ждать выписки. Можно просто уйти!

И я воспользовался суматохой. Пока врач бегал по коллегам, пытаясь разобраться, в чём дело, я незаметно ускользнул из своего крыла, прокрался в гардеробную и отыскал свою одежду.

Осталось только покинуть территорию клиники. И это оказалось несложно. Охранник в пропускном пункте принял меня за постороннего и прогнал, угрожая милицией.

Я бежал домой, не обращая внимания на прохожих. Хотелось поскорее разобраться, в чём дело. Увидеть родную улицу, свой дом, встретится с мамой и бабушкой. Убедиться, что всё в порядке!

Врач сказал, что нет никакой Снежской улицы, но я точно знал, где искать, куда повернуть и как пройти.

На улице было холодно. Мою тонкую кофту продувало насквозь. Но стало ещё холоднее, когда я наконец добрался до знакомого поворота.

Тучи! Небо над крышами домов заволокла непроницаемая серая пелена. В тумане проступали чёрные стволы замёрзших деревьев с неподвижными голыми ветками. Дома стояли, точно заброшенные. Ни в одном из окон не горел свет.

Всё как в моих снах!

Я шёл сквозь туман к дому. Мимо кафе с пустыми окнами, мимо ларька с разбитой витриной. Обходил канализационные люки без крышек. Вокруг ни одного человека. Лишь иногда вдалеке проползали какие-то тени. Всё как в кошмарах!

Я трясся от страха, оглядываясь по сторонам.

Мусорный бак. Обычный ржавый контейнер. Но в нём человеческие кости и черепа, покрытые