Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг

в мире, о которых я никогда больше не хочу слышать, то эти вещи начинаются на букву «з». — Он откашлялся. — В общем-то, Джемма права. Есть системы, которые не позволяют сущностям, плотным или бесплотным, выбраться из определенного места: они могут быть запечатаны в чем-то, как… хорошо, как в лампе Аладдина, или заключены во что-то, из чего не могут найти выход. Если твои цели совпадают — это два круга, один внутри другого. Но если твои цели не могут быть вписаны друг в друга, а должны выполняться параллельно, ты должен их пересечь, а не вписывать.

Джемма не особо разбиралась в таких подробностях. Иногда по работе приходилось иметь дело с псевдомагами и оккультным дерьмом, но в целом достаточно было хорошенько треснуть кого-то по голове, чтобы решить проблему. Но Норман, конечно же, знал обо всем на свете. Может, в следующий раз стоит попросить его починить мотор в тачке или добыть антивещество в нейтронном коллайдере.

— …Например, найти что-то в пространстве. Один круг будет отвечать за искомый объект, другой — за пространство. Пересекаем, а не вписываем. — Норман улыбнулся. — Vesica piscis.

— Ты сказал «троекружие». — Джемма отпила уже остывшей воды, а затем впихнула стакан в руку Блайта — пусть держит или пьет, плевать. — Три цели, три круга, три стремных названия. Зачем нам третий?

— Девятиугольная эннеаграмма будет отвечать на вопрос «кто»…

Вернувшись к рисованию, Норман махнул рукой на дневник на полу, и Джемма наклонилась, чтобы его поднять.

— Это самая легкая часть. Эннеаграммы просты, ты их постоянно видишь у тинейджеров, которые вызывают призраков… Правда, чаще всего они рисуют их по схемам из интернета, и поэтому все идет наперекосяк.

Джемма рассеянно пролистала дневник до закладки. Словам и буквам внутри не хватало места: они наседали друг на друга, липли к бокам, строчкам и краям листов, заполняли все имеющееся пространство. Однако попадающиеся рисунки — о, рисунки были подробными, с множеством мельчайших деталей, не чета каракулям Купера. Круги на нужной странице Норман изобразил с художественной точностью. Может, он бы стал архитектором? Художником? В нем таилось много талантов.

— Дальше — додекаграмма…

— Это какая? — сощурилась Джемма, крутя блокнот в разные стороны.

— Та, у которой двенадцать частей, по количеству часов в сутках. Ты неправильно держишь, переверни! — Вместо этого Джемма просто захлопнула блокнот. Бесполезно. — Знаешь, где еще ее используют?

Она щелкнула пальцами и выставила указательный:

— Попытка номер три! «Назад в будущее»?

На этот раз Норман все-таки рассмеялся. Потом сказал:

— Слишком много научной фантастики… В «Большом ключе Соломона». Додекаграмма — ключевой символ гоэтии для вызова духов и сущностей, затерянных во времени.

Блокнот с колена Джеммы исчез: это Блайт аккуратно взял его в руки и снова открыл.

— Я пропустила все, что ты сказал после наезда на научную фантастику.

Подначка осталась неотвеченной: Норман уперся в пол и скрючился, пытаясь вытянуть линию как можно ровнее. Потом продолжил:

— Для рисования додекаграммы мне понадобится дождаться трех часов дня, чтобы ровно в это время начать с Юпитера. В каждый из двенадцати часов я впишу планету, покровительствующую этому часу. Шабатай, Цебек, Мадим, Шемеш, Ногах, Кокав, Леванах… Всё — на древнем иврите. Затем буквенное значение. — Мел шершаво скоблил по полу. — Затем символ. Затем гематрия.

Он выпрямился, упираясь пальцами в пол, и оглядел нарисованный круг. Кажется, остался доволен.

— Главное — соблюдать порядок и время… Додекаграмма будет искать нужный объект во времени.

Три часа… К скольки же он закончит? Им некуда отсюда деться — пока Кэл и Доу не вернутся, они заперты в этой хижине, — но здоровая паранойя шептала Джемме на ухо: делайте все быстрее.

Он выдерживает паузу, но не дает вам фору.

— Сколько это займет? — спросила она, опуская взгляд на дневник в руках Блайта.

На бумаге троекружие выглядело непостижимо, несмотря на объяснения Нормана: знаки, черточки, фигуры с загадочным смыслом… Некоторые Джемма узнавала, другие ей были неизвестны, но весь ансамбль символов производил гнетущее впечатление.

— Я же тебе сказал, на это понадобится куча часов. Мы начнем только к вечеру… Ты должна успеть оклематься к тому моменту, как настанет время входить в круг.

— Ну, зато моя кровь пойдет почти на настоящее искусство. — Джемма подумала, а затем добавила: — Оккультное ар-деко.

Тихо и сипло подал голос Блайт:

— А третий круг? — Джемма скосила на него глаза. Он смотрел в блокнот. — Вы сказали, их три.

— Да, последний… — Норман потряс рукой и вернулся к рисованию. — Крестострел. Октограмма. Она символизирует звезду, с помощью которой волхвы смогли найти дорогу к младенцу Христу… В латышской мифологии ее называют аусеклис — воплощение первой утренней звезды. Порядок, созидание, равновесие, структура… Она отвечает за пространство.

Дорисовав, Норман с кряхтением поднялся. Теперь он стоял в центре трех пока что не слишком ровных меловых кругов — набросков будущего аркана. Оглядев их, он перевел взгляд на Джемму и Блайта:

— Кто, где и когда. Мы будем искать Теодора Купера во времени и пространстве.

* * *

— Твои ставки?

Сайласу не хотелось отвечать.

Тяжелый запах крови забивался в ноздри, словно вытесняя кислород. Плотный, насыщенный, он ложился на язык самым отвратительным желанием на свете.

Сигаретная пачка в кармане под пальцами жалобно просилась в руку.

Тело лежало посреди вытоптанной полянки в окружении валежника — как в гнезде. Мертвые глаза слепо уставились в небо — Сайлас поднял голову, прослеживая направление взгляда, — сквозь плотную завесу ветвей.

Оказывается, пока они шли, небо успело налиться предрассветным серым цветом.

— Трупы в этом лесу, как ягоды на кустах, — пробормотал Махелона, останавливаясь над телом и накрывая его своей большой тенью. — Куда ни ступишь — везде лежат.

Труп не был растерзан, как того ждал Сайлас. Мужчину — лет тридцати пяти, от силы сорока, европейца, со светлыми волосами и абсолютно обычным лицом — явно застрелили.

Он не походил на деревенских: современная синяя куртка, теперь пропитавшаяся кровью; дорогие ботинки, серьга в ухе. Преодолевая отвращение к себе, Сайлас втянул воздух глубже, ощущая, как сквозь пелену запаха крови прорываются другие.

Здесь было много людей.

— Несколько человек, — сказал он вслух. — Совсем недавно.

Махелона промычал что-то согласное, а потом, повозившись, расстегнул на теле куртку, обнажая залитый багровым некогда серый свитер.

— Он кого-то сильно разозлил… Глянь, сколько попаданий. Плечо, две пули в грудь, одна в живот. — Махелона почесал щеку. — Так не стреляют, когда имеют четкий план… Да, люди были. Здесь все истоптано.

Он принялся рыться в карманах, и Сайлас не выдержал — отвернулся и достал пачку. Две сигареты.

Всего две.

Он тяжело сглотнул.

— Знаешь, когда так стреляют? — спросил Махелона за его спиной. — Или когда