Ужас в ночи - Эдвард Фредерик Бенсон

ли меня на обед. Утро было адски жаркое, и я собирался доехать до Грэм-стрит на автобусе от Кингс-роуд. Когда я вышел из метро, автобус как раз стоял на углу, однако второй этаж был полон, да и внутри первого все тоже, казалось, занято. Тут на ступеньке возник кондуктор, видимо собиравший плату в салоне. Он был одет в серые брюки, коричневые ботинки, черный жакет, застегнутый на все пуговицы, и соломенную шляпу, а через плечо был перекинут ремень, на котором висел компостер для билетов. Взглянув кондуктору в лицо, я узнал кучера катафалка с родинкой на левой щеке. Указывая большим пальцем себе за плечо, он произнес: «Внутри одно местечко, сэр».

При этих словах меня охватил отчаянный страх. Я вскричал: «Нет, нет!» – и замахал руками. В этот момент я находился не в настоящем, а в том прошлом, когда месяц назад выглянул из окна твоей комнаты перед рассветом. И теперь я знал, что мое крошечное отверстие в листе картона совпало с отверстием, ведущим в мир призраков. То, что я увидел тогда, теперь исполнялось и было несоизмеримо важнее тривиальных событий повседневности. Прямо на моих глазах свершалась работа высших сил, о которых мы так мало знаем. Дрожа крупной дрожью, я стоял на тротуаре и, когда автобус отъехал, увидел часы в окне почтового отделения напротив. Думаю, ты догадываешься, который час они показывали.

Остальное, пожалуй, не нуждается в объяснениях – ты наверняка уже все понял, если помнишь, что произошло на углу Слоун-сквер в конце позапрошлого июля. Автобус выехал на дорогу, чтобы обогнуть стоявший перед ним фургон, а с Кингс-роуд в это мгновение выскочил большой автомобиль, несущийся с чудовищной скоростью. На полном ходу он врезался в автобус, словно гвоздь в доску.

Помолчав, Хью закончил:

– Вот и вся история.

Охота в Ахналейше

Оба окна: одно – выходящее на Оукли-стрит, другое – на маленький задний дворик с тремя почерневшими от сажи кустами, изображающими собой сад, – были распахнуты с целью допустить в столовую какой-никакой воздух. Несмотря на это, стояла удушающая жара, потому что июль внезапно вспомнил, как полагается вести себя приличному маленькому лету. Жар источали стены дома, раскаленные булыжники мостовой, гигантское палящее солнце, чье золотое лицо милостиво улыбалось с небес от рассвета до заката. Ужин закончился, однако четверо вкушавших его не расходились.

Мейбл Армитейдж, чьему остроумию принадлежала формулировка насчет обязанностей приличного маленького лета, заговорила первой.

– Ах, Джим, даже не верю нашему счастью! Становится прохладно от одной лишь мысли о том, что всего через две недели все мы вчетвером окажемся в собственном охотничьем домике…

– Сельском, – поправил Джим.

– Ну я же не рассчитываю, что это Балморал [25]! В собственном охотничьем домике, с собственной, кофейного цвета рекой, где водится лосось, несущей свои бурные воды в наше собственное озеро.

Джим зажег сигарету.

– Мейбл, забудь об охотничьих домиках, о лососевых реках и озерах. Это сельский дом – довольно большой, хотя я предвижу, что мы все равно с трудом в нем поместимся. Река, о которой ты говоришь, – всего лишь маленькая речушка. Лосося там действительно встречали, однако, судя по тому, что я видел, тому нужно еще ухитриться в нее попасть, как нам придется ухищряться, чтобы поместиться в нашем сельском домике. А озеро – простой пруд.

Мейбл с бесцеремонностью, непростительной даже для младшей сестры, выхватила у меня из рук «Путеводитель по охотничьим угодьям Северной Шотландии» и, разгневанно тыча пальцем в своего мужа, зачла:

– «Ахналейш находится в одной из самых обширных и удаленных областей Сатерлендшира. Охотничий домик с охотничьими и рыболовецкими угодьями сдается внаем с двенадцатого августа до конца октября. Собственник предоставляет двух егерей, помощника для рыбалки, лодку на озере и собак. Арендатор может рассчитывать добыть около пятисот шотландских куропаток и пятисот голов различной дичи, включая серых куропаток, тетеревов, вальдшнепов, бекасов, косуль, а также кроликов в изобилии, особенно при охоте с хорьками. Из озера можно выловить несколько больших корзин кумжи[26], а при большом приливе – форель и порой лосося. В охотничьем домике предусмотрено…» Все, не могу больше – слишком жарко, а вы и так знаете продолжение. Сдается всего за триста пятьдесят фунтов!

Джим, терпеливо выслушав, спросил:

– Так и что же?

– А то, – ответила Мейбл, с достоинством вставая, – что это действительно охотничий домик с рекой, где водится лосось, и озером, как я и сказала. Пойдем, Мэдж, прогуляемся. Слишком жарко сидеть дома.

– Еще немного, и ты назовешь Бакстона мажордомом, – заметил Джим ей в спину.

Я вновь взял «Путеводитель по охотничьим угодьям Северной Шотландии», который сестра столь неуважительно вырвала у меня из рук, и лениво пролистал, сравнивая цену и достоинства Ахналейша с другими охотничьими домиками, сдающимися внаем.

– Между прочим, довольно дешево. Вот, скажем, другой дом того же размера и с такими же угодьями, а просят за него пятьсот фунтов. А вот еще один за пятьсот пятьдесят.

– Да, действительно дешево, – согласился Джим, наливая себе кофе. – Но, конечно, добираться очень далеко. Я три часа ехал из Лэрга со скоростью, немногим уступающей предельно разрешенной. Зато дешево, как ты и говоришь.

Надо сказать, что у Мэдж, моей жены, есть свои предубеждения. Одно из них – чрезвычайно дорогостоящее – предполагает, что любая дешевизна непременно объясняется скрытым недостатком, который обнаружится, когда будет уже слишком поздно. А скрытые недостатки дешевых домов – канализация и помещения для прислуги, точнее, ощутимое, так сказать, присутствие первой и отсутствие вторых. Я выдвинул предположение, что дешевизна связана с одним из двух.

– Нет, с канализацией все в порядке, я получил сертификат от инспектора, – возразил Джим, – а что до прислуги, то нашим людям будет там, пожалуй, даже удобнее, чем нам самим. Не представляю, почему так дешево.

– Возможно, охотничьи угодья переоценены? – предположил я.

Джим вновь покачал головой.

– Нет, в том‐то и странность. Они, наоборот, недооценены. По крайней мере, я часа два бродил по болотам, и они просто кишат зайцами, которых только одних можно добыть пять сотен голов.

– Зайцев? – переспросил я.

– Странно, да? – рассмеялся Джим. – И мне так подумалось. Да и сами зайцы чудные – огромные и очень темные… Господи, ну и жарища! Давай-ка тоже выйдем.

Как и сказала Мейбл, две недели спустя мы, измученные жарой в Челси, мчались на север, овеваемые бодрящим прохладным ветром. Дорога была превосходная, и неудивительно, что большой «нейпир»[27] Джима вновь мчался почти с предельной разрешенной скоростью. Слуги выехали одновременно с нами и сразу отправились на место, а мы высадились в Перте, на автомобиле доехали до Инвернесса и вот теперь, на второй день, близились к цели нашего путешествия. Никогда прежде мне не доводилось видеть столь пустынной дороги. По меньшей мере на милю вокруг не было ни души.

Мы выехали из Лэрга в