Шепот в тишине. Мистические истории - Марика Макей

решалась туда сунуться. Бабушку Ануйку я не боялась, но уважала настолько, что слушалась беспрекословно. За это время успела сходить по воду и набрать хвороста, все же без дела сидеть я не могла, не так меня бабушка Ануйка воспитывала. Но когда бабушка Ануйка провожала Ждану, я навострила уши, сидя на завалинке.

– Пои Петра настойкой каждый час да не забывайся, а мазью обработай пятна. Завтра утром я сама к вам приду и проведаю его. – Ждана что-то забормотала, но бабушка Ануйка ее прервала: – Дождется он меня и после на ноги встанет, рано Петру еще Богу душу отдавать. Но делай все, как я наказала, цельную ночь с ним сиди и не отходи от кровати. Тогда с Петром ничего не случится.

Ждана еще раз всхлипнула и, поблагодарив бабушку Ануйку, ушла восвояси. Я какое-то время смотрела, как она шла по кривой тропинке, слегка покачиваясь от горя. Сколько бы я ни пыталась походить на бабушку Ануйку, у меня не получалось. Не могла я быть доброй к тем, кто меня обижал и пускал слухи, не умела прощать, часто таила злобу. Ждана была не самой скверной женщиной. Она казалась тихой и даже нелюдимой, чем немного напоминала меня, никаких скандалов за ней не водилось. Петр, ее муж, слыл человеком занятым, рубил лес и часто работал в соседнем селе на стройке. Их пятилетний сынишка толком не появлялся на улице, а если и выходил, все время держался за мамкину юбку. Не самая плохая деревенская семья, но для меня все были чужаками.

– Если завтра пойдешь к Петру, опять заболеешь, – буркнула я, помешивая на печи похлебку в чугунном горшке. – Не ходи.

– Как же я могу не пойти, Марусь? Без моей помощи Петр вряд ли выкарабкается, уж очень сильная хворь его свалила.

– Ну и пусть идет к прародителям! Сами они на себя беду накликали.

– Ну нельзя же так, Маруся… – Бабушка Ануйка тяжело вздохнула, и я пожалела о своих словах, потому что от таких разговоров она всегда расстраивалась. – Ежели рядом никого не останется, ты совсем одичаешь, когда меня не станет. Так дело не пойдет.

– А я того и боюсь! Ты им помогаешь и своим здоровьем платишь. Они после благодарить не станут, когда беда уйдет, попросту забудут.

– Зато я помнить буду, – улыбнулась бабушка Ануйка, и глаза ее блеснули добротой. – И ты тоже. Мамушка моя говорила, что жить нужно так, чтобы потом перед Господом Богом не стыдно было. Мне стыдиться нечего, вот я и тебя учу.

Я насупилась, понимая, что нравоучений для меня недостаточно, за мои помыслы на Божьем суде меня точно отчитают. Но если совладать с собой я еще как-то умудрялась, то мысли часто несли меня в дремучие, неизведанные дебри, были мрачными и даже пугающими. Мне для счастья достаточно было одной бабушки Ануйки.

– Я переживаю за тебя, вдруг в этот раз все хуже будет и отвары не помогут. С каждым разом все сложнее прогонять хворь от тебя.

– Значит, так тому и быть, Маруся.

Я почувствовала жжение в глазах и снова отвернулась к горшку с похлебкой. Давно уже наступил вечер, но дверь в дом и окна мы все еще держали открытыми, чтобы лишний жар от печи выходил на улицу. Бабушка Ануйка подпалила несколько лучин и воткнула их в светцы, от теплого света в доме стало уютнее.

– Не переживай, Маруся, я еще не скоро уйду на тот свет. Ты успеешь повзрослеть и завести семью.

– Ты моя семья, другой мне не надо, – оборвала я. – Дурные мужья и постоянно плачущие дети меня не интересуют… Да и к тому же кому приглянется такая худющая каланча, как я.

– А ты ешь больше, так и весу наберешь. А то, что высокая, так и вовсе хорошо. Волосы у тебя пушистые, красивые и веснушки вон какие. Кому-то точно мила будешь.

– И неинтересно мне это вовсе. Зачем мне муж? Чтобы, как бабы деревенские, потом бегать за ним да приглядывать? Нет уж, лучше с тобой всегда жить буду.

Бабушка Ануйка снова улыбнулась, но как-то по-особенному, с хитрым прищуром. Я покачала головой, догадываясь, о чем она думает. Мне же было не до смеха. Утром бабушка Ануйка собиралась к Петру, и сердце мое так и изнывало от тревоги. Я всегда чувствовала дурное, а после сегодняшнего появления Жданы что-то внутри меня аж клокотало от страха. А на следующий день оказалось, что ощущения не подвели. В наш дом пришла беда…

Страшная хворь

Ветки колючего кустарника били по лицу и цеплялись за волосы. Я бежала что было мочи, но вскоре ноги перестали слушаться меня. Свалившись на сырую траву, я попыталась отдышаться. Жухлая листва пахла гнилью и чавкала под руками. Я оглянулась по сторонам: меня окружал сонный лес, но был он не таким приветливым, как я привыкла. Он таил в себе странное, нечто… чужое.

Прислонившись спиной к осине, я постаралась собраться и почувствовать, откуда именно исходила опасность. Казалось, каждый листочек, каждый сучок в этот момент наблюдал за мной. Я дышала тяжело от бега, но уже пыталась выровнять дыхание. Мне нужно было понять, нужно…

Звук ломающейся ветки заставил меня вздрогнуть всем телом и навострить уши. Кроме меня, в лесу точно кто-то был, и я никак не могла от этого убежать, как ни пыталась. Оно настигало меня, проникая туманными руками в самую душу. Вот и сейчас туман подобрался слишком близко.

Я вскрикнула, но подскочила на ноги и снова побежала. Бабушка Ануйка учила меня не сдаваться, вот я и не собиралась. Волочила заплетающиеся ноги, вырывала ступни из пут вьющейся травы и упрямо продвигалась вперед. Но куда вперед – совсем не ведала, пока взгляд не зацепился за небольшой холмик, усеянный фиолетовыми цветами с желтой сердцевиной, и за деревянный, испещренный трещинами крест.

От вида заброшенной могилы я опешила и застыла на месте каменным истуканом. Почувствовала, как изнутри поднимается животный страх и спазм стягивает желудок тугим узлом. Сердце гоняло кровь с такой скоростью, что она била отбойными молотками в висках, и за этим шумом я не сразу заметила потустороннее дыхание прямо возле уха. Я зажмурилась, не в силах даже обернуться.

– Мару-у-уся…

Тонкие ледяные пальцы дотронулись до моей шеи.

А в следующий миг я проснулась с истошным воплем…

* * *

– Маруся, деточка, ну все-все, – приговаривала бабушка Ануйка. – Дурной сон приснился, ты гони его прочь, не разрешай томиться в сердце подолгу. Куда ночь, туда и сон…

Бабушка