Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

Мечты сбываются

Сейчас, когда я осталась одна и страх возможной погони потихоньку рассеялся, до меня дошло наконец, что уже глубокая осень и я совершенно мокрая. Стало до того холодно, что тело начало содрогаться крупной дрожью, и зуб на зуб не попадает. С платья стекает вода из бассейна, а из глаз капают слезы. Выливаются соленые моря, а с ними уплывают и корабли с грузом романтических иллюзий и воодушевленных сантиментов. Острые мачты задевают края век, отчего щиплет глаза, и я пытаюсь поскорее смахнуть последнюю флотилию.

Вот, значит, каковы нормальные отношения между мужчиной и женщиной? Мне становится стыдно за них. За всех женщин и всех мужчин. Особенно за себя и Гарри. Тщетно мы пытались воссоединиться в многочисленных углах его дома, в невообразимых позах, с множеством ужимок и вздохов. Это изначально было обречено на провал. Мы из разных домов, разных уровней, разных, ни в чем не пересекающихся жизней. Я еще хорошо отделалась. Разбитое лицо, порванное мокрое платье, содранные руки и три месяца глупостей — не такая большая плата за освобождение от зависимости.

Сзади неслышно подкралась машина, выросла слева жирным черным пятном и, резко выдохнув клаксоном, промчалась дальше. Я вздрогнула, шарахнулась в сторону, чуть не упала. Должно быть, я сейчас выгляжу, как нищенка. Только часы… У меня на руке были часы — подарок Саши и Вени. Где они? Остались в мусорном мешке? Или еще с первого дня валяются где-нибудь за вешалкой в прихожей? Пытаюсь восстановить картину. Нет, лучше не стоит. Пусть это тоже будет часть платы за свободу. Только теперь я не смогу контролировать время в дороге. Не узнаю, когда примерно окажусь дома. Шаги считать бесполезно — их число надо знать заранее. Итак, я осталась вне времени и вне пространства. Но есть направление, и есть цель. Я ускоряю шаг. Пусть я дойду лишь к завтрашнему утру или вечеру — не беда. Дорога домой — самая короткая из всех дорог.

Наверняка так же возвращался Веня после своей неудачи с Мариной. Зачем мы рвемся из дома, зачем не ценим самого дорогого, что у нас есть, на что положена жизнь? Ведь дом — это и есть овеществленная жизнь. Ничего другого нам не дано в этих краях. А ведь у меня кроме вещей дома остались мои близкие люди. Они не станут ничего спрашивать, поймут все без слов. А я отогреюсь немножко и сама начну рассказывать… Буду рассказывать моим мужчинам о том, какие они замечательные. Умные, сильные, благородные, красивые. Как я люблю и ценю их.

Устала, нет мочи. Ноги подкашиваются, словно я на высоких каблуках. Как быстро я стала уставать. Раньше могла спокойно идти хоть весь день. Но, кажется, я вижу поворот на озеро. Значит, скоро и грибной лес. Надо прибавить. Не оступиться бы и не приземлиться в лужу. Начинаются дома. Хоть и чужие, но они прибавляют мне сил. На последний рывок должно хватить. Еще не стемнело, и значит, я увижу свой дом при свете.

Время поворачивает вспять, дорога и все, что было на ней, мгновенно исчезают, когда кончаются чужие и начинается мой дом. Закатное небо накрыло его розовым абажуром, и вычерченные в памяти силуэты наконец-то слились с реальными. Я дома. Ноги не идут. Остановились в нескольких шагах от калитки. Сердце тоже замерло. Я приказываю. Я хочу. Я умоляю. Может, увидят из окна. Но шторы в гостиной и на веранде задернуты наглухо. Еще бы — как-никак глубокая осень. Снова едет машина. И снова черная. Не раздумывая, бросаюсь в калитку и взбегаю на крыльцо. Стучу в дверь… Сильнее. Машина проехала. Можно слушать.

Все очень тихо. Никаких шорохов, кроме тех, что произвожу я. Стучу по стеклу. Дергаю дверь… Возвращаюсь к калитке и выхожу на дорогу с южной стороны дома. Прислоняюсь лицом к холодному окну гостиной. За клетчатой занавеской еще одна, неизвестная мне материя. Новая штора. Плотная, не пропускает ни сквозняков, ни света. Впрочем, и так понятно, что внутри никого нет. Стучи не стучи. Могу только разбить градусник… Где они? Ушли? Уехали? Сбежали? А Паша говорил… Да, мало ли, что Паша говорил? Я отступаю и оглядываю дом издали. На крыше возле конька появилась маленькая антенна. Они просто уехали в город и скоро вернутся. Надо подождать.

Разумеется, ключа у меня нет. Я не брала его, уходя из дома. Выбить стекло? Никогда. Никогда не подниму руку на родное. Обхожу владения, какие доступны. Сквозь щели гаража высматриваю машину. Ее там нет. Значит, точно в городе. А туалет гостеприимно открыт. Посетила его с горя. За что еще зацепиться? Огород пуст. Теплицы собраны и закрыты в сарае. Даже непонятно, был ли урожай и каким он был. А флоксы все-таки цвели. Я нахожу остатки засохших соцветий перед крыльцом. Сажусь на ступеньки, обхватывая колени. Дрожу и продолжаю ждать. Чувствую, как температура окружающего воздуха падает, а моего тела, наоборот, повышается. Небо хмурится и начинает моросить. А на моем платье еще прежняя вода не высохла. Эх, короткий у нас все-таки козырек! Надо будет сказать ребятам, чтобы надставили. Прижимаюсь спиной к двери и утешаю себя, как могу. Я дома. Я дома. Я дома.

Над головой внезапно вспыхнул свет. Я вскрикнула от радости и вскочила. Всего-навсего загорелся номер дома. Он зажигается автоматически, когда начинает темнеть. В который раз обхожу вокруг, чтоб хоть как-то согреться. Дождь усиливается. Тычусь лбом в непроглядную темень окна. И вдруг слышу… звонит телефон. Наш телефон. Это, вероятно, Веня или Саша. Кидаюсь к двери и сильно колочу в нее. Дверь прочная, из добротных досок — Саша собственноручно отбирал каждую. Я кричу им, что я здесь. Но как тут докричишься? Звонок на минуту затих. Потом загремел снова.

Я отпрянула от двери. Мне показалось теперь, что это Гарри. Он выследил меня и собирается приехать, чтобы предъявить свои права. Ведь я уже выписана из этого дома. Выходит, мне здесь не место, и в любой момент меня можно схватить как воровку. Во что бы то ни стало надо дождаться ребят. Но здесь оставаться опасно. Меня раздирают сомнения. Дождь лупит, уже не стесняясь. Холодно и гадко, и я не вижу никакого другого выхода, кроме как уйти.

Бреду прочь от моего родного дома. Сама не знаю, как это получилось. На цыпочках прохожу мою бывшую сторожку, где хранится журнал моей жизни, в