Гиблое дело - Кори Доктороу

мне руку на шею и прижала головой к груди.

– Давай-ка спать, дружище.

Из дремы меня вырвала внезапная мысль.

– Поставь будильник, – сказал я. – На четыре. Начнем пораньше.

– Строительные работы запрещены до восьми. Начнешь шуметь, соседи вызовут полицию и нас повяжут на месте.

– Откуда ты такая умная?

– Школа миротворцев. Там учат работать, не навлекая гнев местных жителей. Буквально первые недели обучения. Самый важный урок, который мы вынесли из «Канадского чуда». Наследие твоих родителей.

Она поцеловала меня в лоб.

– Ладно, тогда на половину седьмого.

– Брукс, отсюда идти десять минут, а у тебя не так много одежды, чтобы столько времени собираться. Сколько, по-твоему, тебе нужно на завтрак и душ?

– Тогда на семь.

– Вот в семь и увидимся. – Она выключила свет, и я отрубился.

* * *

Все эти семь часов мое тело готовило мне наказание. Когда прозвенел будильник, я вскочил с кровати – и тут же упал.

– Господи, ты в порядке? – Ко мне подбежала Фыонг.

– Ай, – выдал я.

– Что такое?

– Перетрудился. – Болели ребра. Болели руки. Болели ноги. Шея? Шея болела адски. Даже поясница болела. – Мне девятнадцать лет. У меня не должна болеть поясница.

– Пойду наберу ванну, – сказала она. – В цистерне много воды накопилось, а за дождь платить не надо.

– А-а-ай, – протянул я.

– Крепись, дедуля, – сказала она. – Заодно обезбол тебе принесу.

В итоге до стройки мы добрались за десять минут до начала. От боли в суставах на тридцать процентов помогла горячая ванна, еще на двадцать справилось обезболивающее, а о десяти позаботилась «Золотая звезда», которой Фыонг натерла меня с головы до пят, так что на ногах я держался.

– Сейчас разомнусь, и станет полегче, – сказал я, пока мы торопливо шли к дому. Я немного прихрамывал, но постепенно оживал.

– Только учти, – раздался приглушенный маской голос Фыонг, – ошибки для того и нужны, чтобы на них учиться. Полегче сегодня, ладно?

* * *

Модульные здания строятся быстро, но за слухами им не угнаться.

Фундамент старого дома получилось использовать повторно, так что после установки свай одна бригада занялась монтажом панелей, а вторая начала подготавливать площадку к следующему этапу. Вилмар отвечал за технический надзор: следил, чтобы панели со встроенными сантехническими и электрическими компонентами были установлены правильно и соединялись друг с другом.

Я помогал бригаде, занимающейся панелями; первый слой встал как по маслу, но над вторым пришлось потрудиться – работать приходилось на лестницах, что было весьма неудобно. Делать что-то в защитных костюмах в целом граничило с идиотизмом. Поначалу было трудно, но вскоре стало невыносимо – одежда пропиталась потом и начала натирать. Брови под очками тоже взмокли, и пот попал в глаза. Я потянулся потереть их, но в итоге только запустил под очки дым и насыпал в глаза песка с грязных пальцев, отчего они заслезились еще сильнее.

Учитывая все это, рано или поздно я должен был облажаться – и, конечно, так оно и вышло. Я неправильно повернулся, передавая панель, ребята сверху не смогли ее удержать, и я не смог, и держащая другой угол Милена, и в итоге панель стукнула меня прямо по каске, сбив с ног, грохнулась на фундамент и раскололась, осыпав меня дождем острых осколков.

– Ай, твою мать, – сказал я, перекатываясь на бок и хватаясь за каску.

– А ну не двигайся, придурок. – Фыонг прижала меня к земле. – Вдруг ты шею свернул?

Я замер. Точно. Работавшие с нами миротворцы прекрасно знали, как оказывать первую помощь в критических ситуациях, так что секунду спустя надо мной возвышалась хренова комиссия профессионалов. Они ощупали меня с ног до головы, попутно уточняя, сколько пальцев показывают и как зовут текущего президента.

– Та, кого нельзя называть, – ответил я, и они рассмеялись. Беннет здесь ненавидели.

– Как себя чувствуешь? – спросила Фыонг после осмотра.

– Нормально. Неуклюжим идиотом.

– Мне нравится твоя неуклюжесть, – сказала она. – Зрачки одинаковые. Голова болит?

– Нет. В ушах звенело, но быстро прошло. Вроде живой.

– Давай без «вроде». Тебя бы на носилки да в больницу – рентген сделать.

– Да брось, – сказал я. – Не настолько все плохо. Она меня просто задела и раскололась. Сейчас оклемаюсь.

Наши взгляды встретились через очки. Я не знал даже основ первой помощи, но понимал, что она права. Технически. Ну, и в целом. Шея у меня не болела, но история полна людей, которые «оклемались» до инвалидной коляски, потому что сместившиеся кости и дурацкие нервы не выдержали давления и поломались во всех смыслах этого слова.

– Если поеду в больницу, там начнут спрашивать, что случилось, и на этом все кончится.

– Всегда можно соврать.

– Я нужен здесь.

– Брукс, без обид, но ты здесь наименее квалифицированный строитель.

– Ай.

– Ну уж прости, фактам плевать на чувства.

– Это мой дом.

– Уже нет.

Я закрыл глаза. Шея не болела. Правда.

– Пожалуйста, – сказал я. – Прошу тебя. Я не могу уйти. Все нормально, Фыонг.

– Какой же ты дурень.

Я посмотрел ей в глаза. Цвета горького шоколада, всего на пару оттенков светлее зрачков, немного затуманенные очками. Обычно, когда она называла меня идиотом, я просто отшучивался. Сейчас же я не отводил взгляда.

– Фыонг, пожалуйста.

Она обернулась, а потом вновь посмотрела на меня. Только сейчас я заметил людей, собравшихся вокруг.

– Плита совсем немного его задела, я лично видел, – сказал кто-то. – Шею не должна была повредить.

– Тогда без спешки, – сказала она. – Медленными шажочками. Как улитка. Что-то где-то кольнуло – сразу останавливаешься. Обещаешь?

– Обещаю.

– Доведешь себя до инвалидности – получишь по башке.

– Ты что, поднимешь руку на инвалида?

– Солнце, мне же проще будет.

Под всеобщие аплодисменты я осторожно поднялся и покрутил головой.

И ровно в этот момент со стороны ворот временной ограды раздался голос Брэда, живущего по соседству.

– Брукс?

Я замер. За очками и маской выражение лица разобрать было трудно, но в его позе читалось изумление. Я оглянулся через плечо на стройплощадку, и до меня вдруг дошло: еще день назад здесь стоял дом дедушки, дом его отца, построенный в тридцать девятом году прошлого века. Теперь же на его месте появилось совершенно новое здание, а весь двор был завален модульными панелями и обломками дома, простоявшего более века.

– Привет, – сказал я. Со стройки раздался протяжный стон.

– А что, э-э-э, что это вы делаете?

– Работаем на благо аварийного фонда, – сказал я.

Брэд ответил не сразу. За это время успели подтянуться те, кто не прибежал ко мне после падения.

– Понятно, – сказал он наконец. – Я думал, вам запретили.

– Не всем, – ответил я.

– Сделали исключение?

– У нас особый случай, – сказал