Степь и Империя. Книга III. Фракталы - Балтийский Отшельник

ее увлекали кони, доспехи, искусной работы клинки и воинские искусства. Заявив отцу «Нет у меня охоты до мужчин!», она собрала вокруг себя сотню девушек из лучших семей.

Они поставили в чистом поле шатры, и не пускали никого в свой лагерь. Там они днями напролет боролись на поясах и в доспехах, и скакали на конях, и стреляли из лука, и сражались разным оружием, и овладевали разным военным мастерством. И не было среди этих доблестных девушек ни одного мужчины.

А славный и добрый король Гарм XVII потакал любимой дочери и позволял творить, что душе угодно, хотя многие знатные семьи роптали, что принцесса отвращает их дочерей от достойного поведения и ввергает в непотребство.

Страна славилась смелыми моряками и рыбаками, а также искусными корабелами, которые строили стремительные корабли со стройными мачтами из деревьев, растущих на склонах гор, спускающихся к морю. А там где есть смелые моряки и искусные корабелы, обязательно заводится немного пиратов. Поэтому в гаванях Гарма за небольшую подать можно было продать любую добычу без лишних вопросов и купить многие товары намного дешевле, чем в соседних странах.

Соседи – и на материке и на островах – отчего-то недолюбливали королевство Гарм.

Но мужчины Гарма были храбры, у Гарма были сильная армия и сильный флот, что вынуждало соседей хоть и кисло, но улыбаться.

Страна была невелика – от столицы двадцать пять дней в одну сторону по побережью, сорок в другую, да двадцать дней до границы с могучим царством Шем.

Царство Шем угрожающе нависало над Гармом, как ястреб над голубкой, и с удовольствием простерло бы свою руку над портами и верфями, бухтами и устричными отмелями, но… у Гарма была хорошая армия и сильный флот.

Однако король Гарма не заносился и предпочитал не ссориться с сильным соседом, а потому периодически слал посольства ко двору царя Шеймуса с щедрыми дарами в подтверждение дружбы.

Царь Шеймус был могучим мужчиной, уже достигшим возраста мудрости. Было у него четыре жены и двести наложниц, но не дала ему судьба обилия сыновей. Зато единственный сын – царевич Шеррус – был гордостью отца и царства.

Царь объявил его наследником по достижении совершеннолетия, возложил на него управление войском, а сам проводил дни в роскоши и неге, и прожил так сколько-то лет.

Царственный же юноша показал себя с наилучшей стороны: за несколько лет усмирил разбойников и устрашил соседей, мечтающих прирезать себе плодородные ущелья и равнины царства Шем.

Даже султан Данах IV, чье государство угрожало Шему, как Шем Гарму, отложил до более подходящей поры мечты отрезать от Шема спорных земель.

Юноша был достоинств выдающихся и прославился доблестью, и воинским мастерством и искусством полководца, и слава его как воителя разнеслась по всему Югу. Да и собой принц Шеррус был хорош – строен, широкоплеч, лицом светел, разумел и музыку, и стихи, и изящную словесность.

Надо ли говорить, кого образцом мужественности почитала принцесса Гарма, хотя и повторяла своим наперсницам: «Нет мне охоты до мужчин»?

И так прошло какое-то время.

***

Но в один из дней в покои короля Гарма вбежал его Первый Адмирал и взволнованно сообщил, что на рейде столичного порта стоит могучий флот неведомой страны, а сигнальщики требуют встречи с правителем этих земель.

Король приосанился и повелел привести послов. Собрались в тронном зале первые люди королевства Гарм, пришли и сын короля и дочь, все хотели увидеть посольство из неведомых стран, чей могучий флот видел весь город.

Но лишь только вступило посольство в тронный зал, как нехорошие предчувствия посетили короля.

Ибо прежде лишь один только раз доводилось ему видеть такой диковинный разрез глаз.

***

Лет шесть или семь назад король Гарм поручил своему Посольскому Приказу собрать очередную делегацию к царю Шеймусу, подтвердить договора о мире и добрососедстве.

Обозрев дары, нашел он их недостаточными и поручил Хранителю Сада (так поэтично называли в Гарме евнуха, ответственного за гарем повелителя) добавить к дарам десяток рабынь – весь Юг знал, как высоко ценит правитель Шема женскую красоту.

И Хранитель Сада поклонился владыке своему и сказал, что только сегодня утром привели к нему десяток диковинных рабынь из неведомых земель, достойных королевской опочивальни.

Все черноволосы и белокожи, лицом гладки, с удивительным разрезом глаз, с высоким лбом и тонкими дугами густых бровей. Каждая ростом как щуплый подросток, но сложена, как совершенная женщина – крутобедра, стройна, длиннонога и высокогруда. Все девы нетронутые и рабское клеймо еще не коснулось их кожи.

Все великолепны без изъяна, но одна меж них – как бриллиант промеж гальки морской, как изумруд в пожухлой траве. Единственный недостаток – никаких языков, кроме варварского своего наречия, не понимают.

- И что же диковинного в них, кроме малого роста?

- А то, благородный король, что совершенные их ножки гладкие, как лучший шелк и нет на них не единого волоска…

Король самолично осмотрел рабынь и нашел выбор Хранителя Сада подобающим.

И приказал купить их, отмыть, причесать, и нарядить каждую как невесту из богатого дома. А ту, что лучше всех, обрядить как дочь министра.

А еще повелел прикрыть их лица, чтобы никто не любовался их красотой, призвать самого искусного писца и пусть он на высоком лбу каждой напишет яркой хной на языке страны Шем «Я подарок для великого царя Шеймуса».

И рабыни в числе прочих даров отбыли к царю Шема.

После доносили королю, что царь Шеймус высоко оценил диковинных рабынь, и лучшую из них оставил среди своих невольниц, и выделял вниманием своим, и посещал часто, и принесла она в положенные сроки царю двойню – девочку и мальчика…

А сейчас перед царем было посольство в богатых одеждах, а перед посольством стоял тот, кто по платью и осанке мог быть не меньше чем сыном царя. И у посла и у свиты его были глаза диковинного разреза – продолговатые, черные, поднимающиеся прямо к виску.

Лишь толмач был лицом и платьем похож на рума – заклятых врагов моряков Гарма, промышляющих у противоположных, островных, берегов Красного моря.

***

И когда были принесены положенные дары, и оглашены имена и остались в зале лишь чужак с толмачем и король со своей свитой, прибывший начал свою повесть и вежливыми