Дар (Посвящение. Ритуал) - Диана Волкова

уверен, малыш? – в своей привычной отечески снисходительной манере спросил Федерик. Однако в голосе не было удивления, будто Федерик услышал то, что он и до этого хорошо знал.

– Да, мастер, я уверен. – Но это было лишнее, в трубке уже слышались короткие гудки.

Николя был уверен: Федерик найдёт выход и на этот раз. Ему же оставалось лишь довериться и ждать. День икс был запланирован на полнолуние, 15‑й лунный день, и тогда же (совпадение ли?) должно произойти одно из редчайших явлений – кровавая луна, или лунное затмение.

Ещё столько предстояло сделать, но сначала надо закончить решение бытовых вопросов, чтобы в его отсутствие его девочки ни в чём не испытывали недостатка.

Поёжившись от этой мысли, но одновременно почувствовав прилив сил, Николя одним глотком допил остывший кофе и решительно встал, чтобы отправиться навстречу новому дню. Работу и ежедневные обязанности никто не отменял. Он по-прежнему был единственным добытчиком и покровителем для своих девочек. Его сестра Элен совсем недавно стала мамой: малышку назвали Хлоей в честь её крёстной, бывшей девушки Николя.

Через минуту он уже бодро вышагивал в сторону бара, который выкупил у своего прежнего работодателя семь лет назад. От тревожных мыслей не осталось и следа, Николя уже с головой погрузился в привычную рутину.

Глава X

Катарина

В отличие от всех остальных участников сложившейся компании, Катарина Йованович в ней оказалась относительно недавно.

Полтора года назад она приехала во Францию, куда попала по воле случая благодаря учебной визе, да так и осталась, найдя хорошего адвоката из числа предоставленных государственным миграционным учреждением и неплохую работу по специальности. Она работала медсестрой в госпитале Сан-Мари, оказывающем услуги хосписа престарелым пациентам с различными ментальными отклонениями.

Подробностями своей жизни до этого времени она ни с кем не делилась, и лишь двое – Федерик и Софи – знали об этой храброй девочке то немногое, что она сама им смогла рассказать.

Катарина рано потеряла родителей, много лет провела в интернате. Ей пришлось покинуть родную Сербию, ставшую обстреливаемой территорией, и она успела уехать из Белграда за пару часов до того, как по городу был нанесён ракетный удар.

Ведя достаточно скромный образ жизни, она ухаживала за пациентами с рвением, в котором можно было угадать тоску по близким, которую она испытывала постоянно, с тех самых пор, как себя помнила.

Странная материя наша память – она всегда стремится вытолкнуть из себя воспоминания, травмирующие душу, и старается заменить эти воспоминания чем-то незначительным, не имеющим к реальности никакого отношения.

Однако в случае с Катариной было не совсем так. Она слишком хорошо всё помнила. В мельчайших подробностях – и своё детство до того момента, когда осталась одна, и жизнь в интернате. Вероятно, травмирующий опыт такого рода простые обыватели прорабатывают с помощью психологов и ценой многолетних усилий, но Катарина, казалось, справлялась со всем сама.

Она появилась на пороге квартиры Федерика в один из ясных летних дней так же естественно, как будто вернулась домой после долгого путешествия. И с тех пор стала приходить к нему за советом и помощью, в которой Федерик никогда ей не отказывал.

Её появление никогда не обсуждалось, не было никаких договоров – ни устных, ни письменных. Просто оба поняли: они соединились для того, чтобы продолжить путь вместе.

Она знала слишком много, её не нужно было ни учить, ни наставлять, и Федерик знал о ней практически всё из своих видений, когда они вместе занимались практиками.

У них образовалась такая тесная и прочная связь, которой порой нелегко добиться и после многих лет, проведённых вместе, и это было одно из тех «чудес», которые даже Федерик не мог себе объяснить, да и не пытался, честно говоря.

Между своими и про себя он называл её «моя чудесная девочка», а Катарина видела в нём если не отца, то близкого родственника, это уж точно. Софи она иногда в шутку называла мадам, но чаще мамой. Непринуждённый стиль общения, сложившийся всего за несколько месяцев, стал абсолютно естественным для всех троих.

***

В это утро Катарина проснулась совершенно разбитой. Всю ночь ей снился Николя. Как будто он снова и снова летел в пропасть, пытался ухватиться за протянутую руку, но не мог.

Среди ночи Катарина просыпалась в холодном поту несколько раз, после чего снова проваливалась в липкий, навязчивый сон, а под утро, с трудом приоткрыв глаза, в свете ночника она увидела над своим изголовьем тень.

Тень сидела неподвижно, а в глубине этой тьмы из-под полуприкрытых век Катарина отчётливо увидела два ярко-оранжевых глаза, обращённые в её сторону.

Хриплым шёпотом тень приказала ей не двигаться и слушать. Она говорила долго, полчаса или более того, Катарина слушала не шевелясь, вдавившись в кровать всем телом, которое от испытанного ужаса стало вдруг совсем деревянным, как будто парализованным, и очень тяжёлым.

Голова гудела как пчелиный улей, она не различала слов, но видела картины; было впечатление, что тень прокручивала в её голове какую-то плёнку с фильмом ужасов: безжизненная пустыня, сумерки, неяркая полоска света от восходящей луны и причудливо изогнутые тени от высохших, безжизненных серых деревьев, гул проводов, протянутых между такими же серыми столбами, и вой одинокого койота.

Среди этого угрюмого пейзажа она с трудом смогла рассмотреть своих отца и мать. Они сидели на корточках и ритмично раскачивались в такт завывающему ветру и вою одинокой собаки. Вдруг они оба одновременно вздрогнули, как будто поймав на себе её взгляд, обернулись и уставились на девушку пустыми глазницами.

От переполнившего её ужаса Катарина вскрикнула, а за распахнутым настежь окном взлетела, переполошившись, испугавшаяся её крика стайка голубей.

Тень исчезла, а обезумевшая от страха девушка в попытках зацепиться блуждающими глазами за реальность то силилась рассмотреть очертания стоявшего в углу шкафа, то, скользнув взглядом по занавескам, раскачивающимся от небольшого сквозняка, перемещала внимание на стоящий у кровати ночник, пока наконец не ощутила себя полностью вырванной из кошмара, в который погрузила её тень, и снова возвратилась в реальный мир.

В голове она ясно услышала голос Федерика:

«Я знаю, моя чудесная девочка, это всё скоро пройдёт, всё закончится. Нужно только ещё немного подождать».

Глава XI

Ричард

Ричард Дейл был из тех лондонских чопорных аристократов, о которых Ивонн знала не понаслышке. Ей удалось пообщаться с их типичными представителями, по совместительству дальними родственниками мужа, когда они, ещё совсем молодые, не обременённые житейскими проблемами и, казалось, ещё совершенно влюблённые друг в