Гиблое дело - Кори Доктороу

Они рассмеялись. Или над шуткой, или над тем, как я порывисто дергался, распираемый бушующим в груди чувством, самому себе напоминая марионетку в припадке.

– Вот идиот, – сквозь смех сказала Ана-Люсия.

– Зато наш идиот, – ответила Фыонг и повалила меня на траву, нависая сверху и осыпая лицо поцелуями.

Глава 10

Захват

Мои опасения, что загадочные партизанские товарищи Аны-Люсии не захотят иметь с нами дело, не оправдались. Вместо того чтобы отвергнуть наш план, они его поддержали. И не только они; я совершенно не ожидал подобного отклика. Люди слышали о наших планах на собраниях демократ-социалистов и разносили новости группам единомышленников. Наверняка в таких группах были и стукачи, всегда готовые нажаловаться федералам или куда повыше, но до города эти жалобы не доходили. Ну или администрация Бербанка решила неофициально дать нам зеленый свет.

Захватить Магнолию было просто. У нас до сих пор остались материалы со стендов, которые мы возводили в честь прибытия беженцев, и планы расстановки всех павильонов. Конечно, сейчас стояла поздняя осень с ее короткими днями и пасмурным небом, но мы всегда делали поправку на плохие погодные условия – как и любой человек, хоть раз пытавшийся организовать что-то подобное в Южной Калифорнии. Неожиданные ветра, внезапные ливни и резкие скачки температуры были здесь частым явлением и случались иногда в один день.

Помогло, разумеется, и то, что многие наши единомышленники отпросились с работы или взяли отпуск, чтобы строить жилье для беженцев, а в итоге Флотилия (или другие олигархи, точно никто не знал) разорилась на юристов, прикрыла лавочку, и улицы наполнились злыми, слоняющимися без дела людьми. Короче говоря, возрождатели Америки под ручку с капиталистами создали идеальные условия для нашей скромной ярмарки.

Единственная сложность заключалась в том, что материалы еще нужно было протащить через КПП. Это потребовало определенных усилий: трое суток, начиная с утра среды, люди проносили через кордон все необходимое небольшими партиями, не вызывающими подозрений, и относили на склады поддерживающих дело магазинчиков – или магазинчиков, где работали поддерживающие дело сотрудники с доступом к складу. К утру субботы дело было сделано, и все материалы поджидали нас на Магнолии.

Дронов, разумеется, начавшееся строительство сильно заинтересовало, но взрывчатки у нас не было, огнестрельного оружия тоже, так что они просто жужжали над головами, сканировали нас и улетали. Пара кругов – и алгоритмы снова начинали трубить, что «ой-ой, а чего это на Магнолии столько тружеников, что они там таскают?», и они возвращались к нам. Их софт не волновало количество ложных срабатываний, но вопросов к логике не возникало. Я тоже считал, что лучше десять раз все проверить, чем свалить после первого же пролета и обнаружить ошибку только тогда, когда через пару часов все взлетит на воздух.

Мы работали в спешке. Когда появились первые копы, все уже было готово к открытию: стенды стояли на местах, а на больших экранах отображался новый Бербанк, который начинался в гостиной Фыонг, а затем отправился в общий доступ на редактирование тысячам местных жителей, в основном друзьям и знакомым наших единомышленников, чьи дизайны потом доработали урбанисты со всего света.

Бербанк был не первым городом, у которого появился виртуальный двойник, куда люди могли проецировать свои мечты и надежды, но он стал первым после решения суда прекратить строительство, и потому в массовом хакатоне[2] чувствовалась смесь меланхолии (вот она, наша утраченная мечта) и спешки (нет, мы не можем ее лишиться).

Полиция явно не была к нам готова и не представляла, что делать. Они ждали терактов и массовых расстрелов, а получили… нас. Вот и кто мы такие? Урбанисты-активисты? Дизайнеры-мечтатели? Хрен его знает. Самое прекрасное, что к кому бы копы ни обратились, ответ был один: мы просто фермеры и у нас тут фермерский рынок, ничего незаконного, а что не похож – ну, бывает.

Мы были готовы к появлению полиции, и как только по Магнолии разнеслась новость об их прибытии, все разом отправили друзьям сообщение, что в парке на Магнолии творится что-то интересное и нужно срочно нестись туда – причем срочно-срочно, без всяких остановок на кофе или туалет.

Бербанк – город небольшой, и культура шеринга у нас развита хорошо: напрокат можно взять и самокаты, и велики, а если не захочется – добраться на собственной машине (их было много, включая совсем старые, еще на бензине) или вызвать беспилотное такси, поэтому первые люди начали прибывать еще до того, как полицейские сообщили в управление о так называемом «фермерском рынке» и попросили начальство выяснить, давала ли мэрия (от здания которой остался один котлован, а работников распределили по разным муниципальным зданиям) разрешение на проведение подобного мероприятия.

Теперь же у копов появилась вторая проблема: мало того что мы устроили непонятный рынок, так на него еще и стягивались сотни, а вскоре и тысячи посетителей, и хотя наше сборище вполне могло вылиться в восстание, массовый теракт или вооруженный захват, никаких предпосылок пока не было видно.

Затем явился Тони Яннопулос в своем костюме. Мы решили не делиться с ним своими безумными планами – понимали, что тем самым поставили бы его в неловкое положение, – но Тони был парнем сообразительным. Он поговорил с полицейскими, и минуту спустя они отступили к своим постам. Чуть позже я краем уха услышал, как он говорит организатору от демократ-социалистов, что копы были только рады возможности перекинуть ответственность на городскую администрацию.

Фыонг прислала мне панораму, сделанную с дрона. Неудивительно, что полицейские так активно кинулись к своим рамкам и металлоискателям – очереди тянулись через весь квартал.

Я позвонил ей.

– Просто обалдеть, – сказал я. – Столько народа!

– Столько народа! – согласилась она. – Им надоело прятаться по домам и гадать, выйдет ли Калифорния из состава США, чтобы стать сухопутной Флотилией. Надоело бояться, что уроки в школах будут начинаться с повторения отрывков из «Ступающих сквозь скот». Вполне оправданный страх, кстати. Нет ничего хуже осознания, что все катится в бездну, а ты ничего не можешь с этим поделать.

У меня было несколько видео, оставшихся от родителей, – штук десять-двенадцать, которые они сняли до переезда в Канаду, а я потом вытащил через «Архив интернета». В одном из них отец объяснял, почему они с мамой готовы все бросить, и попутно высказал мысль, повторяющую Фыонг практически слово в слово. «Мир в огне, мы только что пережили чуму, дождями смыло полгорода, а всем на это