Гиблое дело - Кори Доктороу

неконтролируемые пожары, растущий авторитаризм, свирепствующие болезни и ощущение, что всем на все плевать и лучше не станет, а потом… «Канадское чудо». Новое правительство, отстроенный заново город, рабочие места для всех желающих, финансирование, призванное покрыть самые страшные долги государства: долг неравенства, долг инфраструктуры, долг экологии. Целая страна, которая вмиг взяла себя в руки – начала строить высокоскоростные железные дороги, дублируя крупные авиационные маршруты, защищать дома от непогоды, восстанавливать природные экосистемы и заботиться о нуждающихся.

Как удивительно это было: перейти от полной безнадежности и обреченности к осознанию, что кто-то нашел тормоза на планете, несущейся в бездну. Колесо, с каждым годом разгоняющееся все сильнее, начало тормозить. Остановилось. Покатилось в другую сторону.

Свет среди тьмы. Каково было увидеть его?

Не представляю. Зато обратный опыт у меня имеется.

В тот день Фыонг в кои-то веки проснулась раньше. Я засиделся с Мигелем и Доном, болтая и дегустируя виски, а она легла в адекватное время. Я дремал, наслаждаясь запахом ее подушки, и делал вид, будто мне не нужно в туалет и можно поваляться еще немного. Она вошла и стала тихонько рыться в поисках батарейки, а я прищурил один глаз и улыбнулся ей.

– Пообнимаемся? – предложил я, откинув одеяло и похлопав по кровати рядом с собой.

Она взглянула на меня, и улыбка пропала. На ее лице застыла маска тревоги и беспокойства. Я резко сел.

– Что случилось?

– Полная жопа, – сказала она и протянула мне телефон.

На видео я узнал типичных ополченцев. Гадсденовский флаг, камуфляж, винтовки – все было при них, что уж говорить про белую кожу, пылающие глаза и напечатанные на 3D-принтере воинские знаки отличия, как у мультяшных генералов.

Всего их было человек десять, выстроившихся за спиной стоящего у трибуны мужчины – лысого, старого, со свисающими индюшачьими брылями. На носу у него красовались круглые очки в проволочной оправе, на бедре висела сабля, а на трибуне лежала офицерская трость. За окном открывался знакомый вид: порт Лос-Анджелеса, бесконечная свалка и ровные ряды грузоподъемных кранов; гигантские контейнеровозы, застывшие у причалов.

– Говорит главнокомандующий Винтон Г. Ритцхаймер, выступающий от имени Калифорнийских иррегулярных войск и связанных с ними групп ополченцев. Сегодня утром в ходе планомерного военного маневра, призванного свести потери гражданского населения к минимальным, был взят под контроль порт Лос-Анджелес в городе Лонг-Бич. Будьте уверены: мы действуем в рамках закона. Штат Калифорния давно осуществляет антиконституционную программу захвата частной собственности под прикрытием так называемой защиты окружающей среды, при этом наше правительство предпочитает сидеть в стороне и отмалчиваться, а прогнившие суды, давно живущие на марксистские деньги, спускают им это с рук. Но нет. Хватит! – Он стукнул по столу с такой силой, что сабля на бедре задребезжала в прямом смысле слова. – Мы, Калифорнийские иррегулярные войска, призываем всех патриотов Калифорнии собраться в новом Свободном порту Лонг-Бич и выступить за наши права! Калифорния живет торговыми отношениями. Этот порт – важный стратегический объект, и если мы удержим его, то поставим штат на колени. Америка, день освобождения грядет!

Бойцы за его спиной вскинули автоматы. Один из них случайно выпустил несколько пуль в потолок и пригнулся, когда сверху посыпалась гипсовая пыль. На лице командира промелькнуло быстрое, но заметное разочарование.

– Ну и уроды, – сказал я, возвращая Фыонг телефон. – Но видно же: те еще дуболомы. Нацгвардия их за пару дней переловит.

Фыонг убрала телефон.

– У меня плохое предчувствие.

Я выбрался из постели и обнял ее.

– Все будет хорошо. А если не будет, мы что-нибудь придумаем. Вместе. Им не жить, они этого просто не понимают. Их время прошло.

* * *

Спустя три дня ситуация не изменилась. Полиция арестовала троих боевиков, пытавшихся взять такси до аэропорта Бербанка. Сканер Лидар обнаружил у них в багажнике винтовки, и такси доставило их прямиком на заброшенную парковку супермаркета, где их встретил отряд спецназа и натасканный на взрывчатку робот, которого подпустили к ним в первую очередь. Пока он обыскивал вещи, боевиков держали под прицелом снайперы, а спецназовцы периодически подключали к делу громкоговоритель и напоминали не шевелить даже бровью, если они не хотят лишиться ее – и попутно лица, к которому она крепится.

Полиция Бербанка, видимо, уже отрабатывала подобный сценарий, потому что откуда ни возьмись на улицах материализовались миллионы барьеров, передвижных антитеррористических столбиков и контрольно-пропускных пунктов с рамками. На въезде в город, у киностудий, в центре, в парке – они были везде. Многих пропускали без досмотра, а вот Ане-Люсии с друзьями – как и всем, кто был на них похож, – не повезло: в большинстве случаев их останавливали для обыска и опознания.

– Да вы издеваетесь. – Меня пропустили через КПП на углу Магнолии и Норт-Голливуд-Уэй без лишних вопросов, но только я обернулся к Ане-Люсии, с которой вел разговор, как оказалось, что ее уже досматривают. Я вернулся к пропускному пункту. – Ребят, какого черта? – поинтересовался я у полицейских. Этот бред просто не укладывался в голове.

– Пожалуйста, пройдите за ограждение, – отозвался мужчина в форме. Таких старых копов я еще не встречал – его будто призвали из запаса или перекинули из офиса прямо на улицы. Его напарница, молодая белая женщина, с каменным лицом продолжала досмотр.

– Я и так за ограждением. Нет, серьезно, какого черта? Террористы в порту больше на меня похожи, чем на нее. Террористы, ехавшие в аэропорт, тоже. Как так вышло, что меня пропустили, а ее щупают?

– Если вас не устраивает наша работа, слева есть QR-код. Можете его отсканировать, и сотрудники из отдела по связям с общественностью обязательно с вами свяжутся.

Злая до чертиков Ана-Люсия стояла не шевелясь.

– Вы свободны, – сказала ей полицейская, снимая перчатки и бросая их в урну. – Благодарим за сотрудничество.

Ана-Люсия прошла через рамку и забрала с ленты сумку. Я не сводил взгляда с полицейского, а тот смотрел на меня в ответ.

– Мы оба прекрасно понимаем, почему ее остановили, а меня нет, – заметил я.

Он резко выпрямился, выпучив глаза.

– На что вы намекаете?

– На то, что лучше назвать кого-то расистом, чем быть им.

Отвернувшись, я пошел за Аной-Люсией.

– Эй! – крикнул полицейский мне в спину. Его напарница буркнула нечто неразборчивое, он сердито ответил, она продолжила говорить, и постепенно голоса стихли.

– Уроды, – в бешенстве выплюнул я. Калифорнию захватывали белые нацисты, а «правоохранительные органы» досматривали беженцев любой другой расы.

– По всему городу так, – сказала Ана-Люсия. – Абсолютно всегда. Я ведь говорила.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Мы на самом деле не такие.

Она остановила меня, развернула лицом к себе, не