День Благодарения - Илья Витальевич Горячев

– Они были такие же, как и мы? Их лица? – ещё раз переспросила Флеш. – Или другие? Почему ты сказала «чёрные люди»?

– Не такие. Они злые, вы хорошие. Чёрные, потому что у них был летающий чёрный фургон. Не знаю, как он называется. На нём они увезли маму и папу… – девочка снова была готова расплакаться.

Взрослые переглянулись.

– У банд нет вертолётов. – Клод сказал вслух то, о чём все подумали. – Это федералы.

– Слава Богу. – Иван шумно вздохнул. – Меньшее из зол.

– Скажи братику, что всё будет хорошо. Ваши родители скоро вернутся. А пока мы побудем с вами. Вы же не против, ведь мы же хорошие? – Флеш мило улыбнулась, а Ревекка с готовностью кивнула и, вытянув руку, ткнула пальцем в Мартемьяна:

– Особенно он хороший. – И, смущаясь, добавила. – Дядя-медведь.

– Да, кстати. А как вы это сразу поняли? Ну что он хороший?

– Сразу же видно. – Девочка недоумённо взглянула на Диану. – У него есть борода, как у папы, и на нём крест.

Все обернулись на Мартемьяна – ворот его рубахи был расстёгнут, и действительно у него на груди был виден позеленевший от времени, массивный восьмиконечный крест.

– Племянник, чего все уставились? – Мартемьян иногда был очень стеснителен, и в этот момент ему было очень не по себе под взглядами товарищей, языка которых он не понимал.

– Дядя Мартемьян, крест твой нательный рассматривают, – ответил Иван по-русски.

Тот спешно отвернулся и принялся торопливо застёгивать пуговицы косоворотки, сердито бурча себе под нос:

– А ты родному дядьке и сказать не можешь, что он на людях расхристанный ходит, тоже мне племянник называется.

Хлоя сняла кипящий чайник с плиты, разлила какао по чашкам, а перед детьми поставила по огромному блюду блинчиков и бутылку с кленовым сиропом.

– Ревекка, как вы жили почти неделю одни и почему не вернулись в дом? Кстати, я Клод. И у меня тоже есть крестик, – Клод достал из-за воротника деревянное распятие и показал девочке, – вот, смотри.

Она улыбнулась и, отхлебнув маленький глоточек горячего какао, сказала:

– Мама сказала нам быть там. Там безопасно. Я доила Люси – это наша корова, мы давали воду и сено ей и лошадям. Я уже давно умею доить. Мама научила, когда ещё снег лежал. Мы пили молоко и ели имбирное печенье. У нас ещё целая большая коробка осталась. А ещё с нами был Пушистик. Я научила Натаниэля читать «Отче Наш». Мы молились и ждали. Поэтому пришли вы и спасли нас. Вы же спасли нас? Всё кончилось, правда?

– Конечно же, всё кончилось, маленькие, – Хлоя погладила обоих малышей, – Теперь всё будет хорошо. Вы ешьте, ешьте.

Девчушка полила блинчик кленовым сиропом и перед тем, как положить его в рот, с бескрайним доверием посмотрела на Хлою и Диану.

– А спас вас вот он, – Диана указала на вошедшего в комнату Олафа, – кстати, у него тоже есть борода и крест. Олаф, покажи детям, что у тебя висит на шее.

Он недоумённо вытащил из-под футболки Молот Тора. Флеш подняла одну бровь и тут же добавила, обращаясь к Ревекке:

– Олаф – норвежец, потому и крест у него тоже особенный – норвежский. Но он самый настоящий.

Держа двумя ладошками объёмную чашку, девочка с чрезвычайно серьёзным видом кивнула.

Глава 18

Дёготь и перья

– Шивон, ты с нами? – Олаф по привычке поднял голову к потолку, хотя в аскетичной гостиной амишей никаких камер не было.

– Да, мистер Скарсгард. Уже около получаса, – шуршащий из-за помех голос звучал прямо из его наручных часов.

Олаф удивлённо уставился на запястье и тут же рассмеялся:

– Неожиданно! Заменю на механику. – Он поправил широкий ремешок и поднёс часы ближе к губам. – Вводные следующие. Около недели назад чета Винтерверпов была похищена со своей фермы в трёх милях от городка Ривердейл, Кентукки. Захват осуществили предположительно федералы, определить точнее ведомственную принадлежность невозможно. Использовался неустановленный воздушный транспорт. Задача: установить местонахождение Винтерверпов и рассчитать возможные пути их освобождения.

– Принято, мистер Скарсгард. Предварительная информация будет через десять минут, надеюсь, за это время вы сможете отыскать что-нибудь приличное для связи, и я смогу покинуть ваши часы.

Спустя пять минут Олаф удобно устроился на пассажирском месте в джипе, где был предусмотрен планшет с защищённым каналом связи. Экран ожил, на нём появилась деловитая Шивон.

– Вот так куда лучше, – одобрила она.

– Отлично выглядишь, Шивон.

Девушка с лёгкой улыбкой наклонила голову

– К делу, мистер Скарсгард, – она отбросила прядь волос назад, – я связалась с нашими партнёрами в NASA. По данным спутникового наблюдения в радиусе пяти миль от города Ривердейл в указанный период был зафиксирован лишь один низколетящий объект, совершивший посадку. Это вертолёт Департамента Отечественной Безопасности, отделение в Кентукки, порт приписки – Франкфорт. После взлёта с фирмы Винтерверпов борт приземлился на территории санатория ментальной коррекции «Винтерфилд». Это бывшая частная психиатрическая лечебница, национализированная двенадцать лет назад. Судя по отрывочным сведениям, «Винтерфилд» сегодня основной неформальный центр федералов в Кентукки, где они занимаются фильтрацией населения. Взломать сервер «Винтерфилда» не представляется возможным, внутренняя сеть, если она вообще существует, является замкнутой и не имеет выхода в интернет.

* * *

«…Элайя Винтерверп. Эскапист. Религиозный фанатик. Так называемый амиш. Госпитализирован принудительно после попытки ритуального самосожжения вместе со всей семьёй. После первичного обследования выявлено…» – белёсый, с отвисающей челюстью, доктор, задумавшись, поднял голову от бумажной в переплёте тетради, в которой он вручную крупным округлым почерком вёл записи. Заведующий отделением Блейк целью медикаментозной терапии обозначил избавление больного от средовых фобий, присущих этой социальной группе, и порождённых ими маний, что должно привести к полной реинтеграции пациента в общество. «Что ж, – доктор закусил кончик ручки, – без нейролептиков здесь явно никак не обойтись. Благо, свежая редакция закона о лицах, страдающих психическими расстройствами, позволяет подвергать пациента интенсивной терапии и без его согласия…»

– Пи-пи! – Во внутреннем кармане ожил телефон, сигнал был незнаком, он вытянул трубку и недоумённо взглянул на мигнувший и погасший экран. Покрутил, потряс, попробовал включить. Всё безрезультатно. – «М-да, странно», – подумал доктор и принялся заполнять тетрадь дальше.

* * *

Утром, пока ещё прохлада не уступила место палящему зною, на двух машинах Олаф, Иван, Клод и Хлоя выдвинулись в Ривердейл – местечко, в самом высоком строении которого было всего лишь три этажа.

На въезде в город их встретила недавно обновлённая, ещё блестевшая свежей краской табличка: «Население города 5723 человека». Машины сбавили ход и покатили по пыльной Мейн-стрит. Почта, банк, парочка закусочных, парикмахерские