Новые миры. Ежеквартальное издание. ВЫПУСК 1 - Баррингтон Дж. Бейли

на корточки у наших ног под одним из разрушенных надгробий; мы видели фантастические узоры на обтянутой атласной курткой спине, когда Клитон нагибался, осматривая древние могилы.

  - Все они борются в науке, - предположил Портинари, что было скорее уточнение, чем поправка.

  - А в искусстве все они мирятся, - сказал я. Это не столько дополнение, сколько кода.

  - Как вам это ископаемое искусство? - спросил Клитон. Он встал, улыбаясь нам из-под маски Пульчинелло, и протянул обломок гробницы, который до этого внимательно рассматривал.

  На этом фрагменте было изображение человеческой фигуры, грубо вырезанное из камня, еще более размытое из-за густого лишайника, один участок которого, по иронии судьбы, покрыл фигуру пушком пожелтевших лобковых волос. В одной руке фигура сжимала зонтик; другая рука, протянутая ладонью наружу, была гротескно увеличена.

  - Он что, о чем-то умоляет? - спросил я.

  - Или кого-то приветствует? - заметил Портинари.

  - А если так, кого именно?

  - Смерть?

  - Он проверяет, не пойдет ли дождь. Вот зачем ему зонтик, - сказал Клитон. Мы рассмеялись.

  Из-за низких холмов доносились крики.

  Ничто здесь не привлекало живых существ, поскольку засуха, длившаяся несколько столетий, давно погубила всю зелень. Тишина сковывала; ее не могли нарушить даже крики. Между холмами, уводя к далекому горизонту, тянулась двухколейная железнодорожная ветка. По этой ветке с ревом мчался гигантский паровоз. За ним гнались хищники.

  Это были шесть хищников с горящими фарами. Теперь они почти поравнялись со своей добычей. Их клаксоны перекликались. Оставалось совсем немного времени, прежде чем они настигнут жертву.

  Локомотив был неутомим. Несмотря на всю свою невероятную силу, он не мог оторваться от хищников. И здесь ему ничем нельзя было помочь: ближайшая станция находилась за много сотен миль.

  Теперь первый зверь уже оказался рядом с кабиной. Обреченный локомотив внезапно метнулся вбок, сойдя с рельсов, и устремился в русло высохшей реки, тянувшейся вдоль обочины. Хищники на мгновение остановились, затем тоже свернули в сторону и снова с ревом устремились в погоню. Теперь преимущество было, вне всякого сомнения, на их стороне, потому что колеса локомотива погрузились в землю.

  Через несколько минут все было кончено. Огромные звери повалили жертву на землю. Локомотив тяжело накренился на бок, тщетно дергая поршнями. Хищники, ничуть не испугавшись, бросились на его черное вибрирующее тело.

  Над холмами разносились крики.

  Хотя король объявил выходной, у нас на запястьях все еще висели обереги. Я запросил Всеобщий Информариум и уточнил, сколько осадков выпадало в этом районе четыре столетия назад. Цифр не было. Климат считался стабильным.

  - Машины так чертовски неточны, - пожаловался я.

  - Но мы живем в условиях неопределенности, Брайан! Вот как математик и щенок Портинари умудряются сосуществовать в его одаренной голове. Мы создали машины, поэтому они несут на себе отпечаток нашей неточности.

  - Они ведь двоичные. Что неточного в "или-или" и "включено-выключено"?

  - Несомненно, "или-или" - это и есть главная неточность! Математик - пес. Ученый - обезьяна. Дождь - ясный день. Жизнь - смерть. Дело не в неточностях в самих вещах, а в промежутке между ними, в тире между двумя "или", между "да" и "нет". В этом промежутке и заключается наше наследие. Наше наследие досталось машинам.

  Пока Клитон говорил это, Портинари счищал сосновые иголки с другой стороны гробницы (или, возможно, слова "с противоположной стороны гробницы" показались бы моему могучему другу более убедительными). Там нашлось металлическое кольцо. Портинари потянул за него и вытащил из-под земли корзину для пикника.

  Пока мы восхищались содержимым корзинки, появилась красавица Коломбина. Она поцеловала каждого из нас по очереди и предложила накрыть стол для пикника. Она достала из корзины белоснежную салфетку и, расстелив ее, принялась раскладывать на ней яства. Портинари, Клитон и я стояли в живописных позах и наблюдали, как четырехместные летательные аппараты, хлопая крыльями, медленно проплывали в голубом небе над нашими головами.

  За городской стеной в честь дня рождения принцессы играл серебряный оркестр. Его звуки слабо доносились до нас, летая в разреженном воздухе. Казалось, можно было ощутить их вкус - что-то вроде тонких листов серебра, на которых готовят утят.

  - Сегодня так прекрасно - как нам повезло, что этому когда-нибудь придет конец. Постоянное счастье заключено лишь в преходящем.

  - Ты меняешь тему, Брайан, - сказал Портинари. - Тебя обвинили в неточности.

  Я в ужасе схватился за сердце.

  - Если меня оштрафуют за неточность, то знайте - менять нужно не подданного, а короля!

  Клитон ответил после небольшой заминки:

  - Твои постоянные неприятности вызывают бурю веселья.

  Коломбина мило рассмеялась и присела в реверансе, показывая, что блюдо готово.

  Саванна здесь заканчивалась, и ее внезапно сменяла каменистая местность, полупустыня, куда никогда не забредали гигантские травоядные животные. Над всем нависало одно и то же тяжелое небо. Иногда дождь шел много лет подряд.

  По сравнению с медлительными травоядными, хищники были быстрыми животными. Они двигались по своей ужасной черной дороге, которая пересекала как саванну, так и пустыню.

  Один лежал на краю дороги, медленно пожирая двуногое существо, его двигатель урчал. В неверном солнечном свете сверкали его бока.

  Когда мы сели за стол для пикника, сняв маски, один из горных гномов, одетый в бархат, вскочил и уселся на лужайке рядом с нами, играя на своих электрических цимбалах, чтобы Коломбина потанцевала под них. Его лицо напоминало утробный плод, повисший на струнах, но голос звучал чисто и искренне. Гном спел старую песенку Цезуры:

  И слушал я новую фразу,

  Мне в память вонзится она.

  Пусть я их запомню не сразу -

  Все станут красой, как одна...

  Под этот аккомпанемент Коломбина исполнила грациозный танец, в котором чувствовалась насмешка над собой. Мы ели замороженную дыню с имбирем и креветками, а также толстолобиков и пироги с черносливом. Не успел закончиться танец, как из рощи магнолий выбежали мальчики в атласных платьях со знаменами и миниатюрная чернокожая девочка; они хотели послушать музыку. Они вели за собой на цепочке маленького зелено-оранжевого динозаврика, который танцевал вальс на задних лапах. Мы подумали, что эта компания, должно быть, из придворных.

  С ними был пухлый мальчик. Сначала я заметил его, потому что он был одет во все черное; потом я заметил кожистое летающее существо у него на плече. На вид мальчику было не больше двенадцати, но он казался чудовищно упитанным и, очевидно, мог похвастаться ненормально большими половыми органами, поскольку они висели у него в