На острие клинка - Ли Стеффи

наблюдал за девушкой несколько недель, прежде чем решиться на убийство, но в последний момент, когда она шла по безлюдной улице, а я следовал за ней с клинком в руках, я увидел, как к ней навстречу выбежал мальчик лет пяти. Он радостно встречал свою маму с работы, тянул к ней ручки и звонко смеялся. Я не смог отнять жизнь у столь безобидного человека – она никому не причинила вреда. Но что, если это было лишь временно и однажды…

– Наказание было неизбежно, Сэмюэл, – вырвал меня из раздумий отец. – Ты разочаровал меня, подвел Бога и… – он сделал паузу, – подвел свою мать.

Последняя фраза стала дополнительным ударом невидимой плетью по моей истерзанной спине. «Подвел мать». Мама – это человек, ради светлой памяти которого я заставляю себя вставать по утрам. Она, будто ангел-хранитель, поддерживает во мне силы бороться каждый день. Подвести ее? Даже мысль об этом была невыносима.

Я взглянул на отца – он осуждающе покачал головой.

– Отец, – откашлявшись, я прервал тягостную тишину. – Прости меня…

Наше молчание затянулось, тягучее и тяжелое, как густая смола. Кровь на спине, словно багровый лак, начинала высыхать, стягивая кожу, раны нужно было срочно обработать.

– Молись, сын мой! Молись и проси прощения у Господа! Однажды Всевышний тебя простит и, возможно, дарует еще один шанс, но знай – он может оказаться последним.

Его слова эхом отозвались в моей голове.

– А теперь ступай, – скомандовал он. – Возьми у меня в шкафу аптечку, подлатай себя.

– Я думал зайти к лекарю. – Мой голос был сдавленным.

Отец издал сухой короткий смешок.

– Вот еще! Мы не станем всех будить по таким пустякам! Сам сможешь о себе позаботиться.

Я снова сглотнул, с трудом преодолевая узел в горле. Губы, пересохшие и потрескавшиеся, как иссушенная земля, едва шевелились. Дрожащими руками я оперся на шершавый, словно кора старого дерева, пол и после нескольких мучительных попыток встал.

В тот день отец преподал мне несколько жестоких, но ценных уроков, один из которых гласил: полагаться можно только на себя.

Я наконец распилил упрямое бревно и тяжело вздохнул. Пропитанная потом рабочая форма липла к телу, будто вторая кожа, доставляя дискомфорт. Воскресная лесопилка выглядела непривычно пустынной – лишь несколько одиноких фигур суетились среди гор опилок. В выходной на работу выходили только те, кто отчаянно нуждался в дополнительных деньгах. Я, разумеется, был в их числе.

Из сторожки появился Джек. Его лицо выражало крайнее беспокойство, а движения были нервными и суетливыми. Он спешил к нам, заметно прихрамывая на больную ногу и почти подпрыгивая на здоровой.

– Клэй! – окликнул он одного из моих коллег.

С Клэем мы почти не общались. Он был молчаливым работягой, которому, казалось, комфортнее в обществе бревен, чем людей. И сейчас, во время разговора с Джеком, он лишь подтверждал мои наблюдения. Клэй сильно побледнел, а на его лице застыла гримаса ужаса.

– Нет… Не может этого быть! – вдруг закричал он, привлекая внимание всех на лесопилке.

Я спрыгнул с бревна и направился к Джеку, от которого Клэй, словно подстреленный, бросился к выходу.

– Джек, что стряслось? – спросил я, подойдя к сторожу.

– Ох… Беда приключилась, сынок… – простонал Джек, а я в ответ лишь непонимающе нахмурился. – Брата Клэя нашли мертвым у паба в городе, все кишки наружу; говорят, на месте настоящее месиво.

Кишки наружу? Слишком знакомая картина. Точно такую же мы с Джеком наблюдали здесь вчера, на лесопилке.

– Ты сказал, у паба? У какого? – уточнил я, чувствуя нарастающую тревогу.

– «Оазис Джо», Лоуренсы им владеют, ты вроде у них живешь?

– Да…

– Говорят, что его нашла Скай… Черт знает что творится! Когда же поймают эту тварь?!

– Тварь? – переспросил я.

Джек помедлил, а затем пристально посмотрел мне в глаза.

– Животное, которое нападает. Шериф дал разрешение на охоту, будут выслеживать эту гадину!

Я многозначительно кивнул. Любопытно, какое несчастное животное поплатится за грехи проклятой ведьмы? А может, на брата Клэя напала вовсе не она? Нужно было пойти и самому все выяснить, пока тело не увезли.

– Джек, могу я отлучиться ненадолго? Хочу проверить, как там Скай, – солгал я, и ложь эта уже становилась привычной, как дыхание.

– Разумеется, сынок, девочка, наверное, в ужасе… – Старик, охая, отправился обратно в сторожку, продолжая что-то бормотать себе под нос.

Это точно была ведьма. По рассказам офицеров полиции, от бедняги, которого нашла Скай у паба, мало что осталось. Глазницы были пусты, она выдавила все их содержимое до последней капли. Скай права, это был не дикий зверь, но очень надеюсь, что я смог убедить ее в обратном. Мысль о том, что в городе может начаться паника, поиски несуществующего маньяка, а число жертв многократно возрастет, приводила в ужас. А это… существо… будет продолжать жить среди людей под маской обычного человека.

Вернувшись на работу, я никак не мог сосредоточиться. Голова гудела, забитая мрачными теориями и тревожными рассуждениями. Взяв в руки ручную пилу, я механически принялся за распиливание небольших досок, предназначенных для отправки на местный завод на следующей неделе. Но непрекращающийся поток мыслей о происходящем совершенно выбил меня из колеи. Работа продвигалась мучительно медленно – с такой скоростью эти доски будут распилены к концу года, не раньше.

Если эта ведьма действительно питается человеческой плотью, то она, вероятно, гораздо сильнее и могущественнее той, за которой я охочусь, – мне точно понадобится подкрепление. Боюсь, нескольких моих клинков, даже пропитанных отваром ядовитого для ведьм цветка, будет недостаточно. Вспомнились рассказы отца о встрече с тысячелетней ведьмой, перед которой кинжал оказался бессилен. Он говорил, что клинок не мог пробить ее кожу – она создала себе защиту с помощью древней магии, превратив плоть в подобие выкованного железа. Эта жуткая броня делала старуху почти неуязвимой. Чтобы убить ее, им пришлось залить в глотку отвар эсендеса – единственное, что могло разрушить колдовство и заставить ведьму испустить последний вздох. Перспектива сражаться один на один с подобным существом меня не радовала.

В кармане неожиданно зазвонил телефон, обрывая мои мысли. Вздрогнув, я надавил на ручную пилу, и острое полотно полоснуло по среднему и указательному пальцам.

– Сука! – вырвался непроизвольный крик.

Кровь мгновенно начала капать на гладкую поверхность досок, окрашивая их в алый цвет. Но жжение в руке сейчас волновало меня меньше всего – в кармане все еще надрывно трезвонил телефон, требуя ответа. Должно быть, отец увидел все пропущенные и соизволил перезвонить.

Я поморщился, ощутив пульсирующую боль