По воле чародея - Лилия Белая

Стараясь не обращать внимание на злую насмешку, Настасья добавила сахара, принесла ягодный пирог. Последний пирог, испечённый на их муке. Молча разрезав его, подала кусок пану. Маг завёл разговор прежде трапезы.

– Я бы забыл о тебе навсегда, душа моя, если бы госпожа Судьба не соединила наши дорожки во второй раз, там в Славенске, – начал он, ковыряя ложкой в начинке пирога. – Твой символ на запястье говорит о многом. Когда я его увидел, то понял, что спустя много лет нашёл помощь. У богов отменное чувство юмора. – Властош странно усмехнулся и, подняв глаза на Настасью, молвил: – Сварг, Солнечный Отец, наградил тебя необычным даром: магией Искусников. Яркой, сладчайшей, живой, сильной. Разве ты не замечала, что одарена? Это большая редкость. Я могу раскрыть твой талант. Обучить тебя. Стать наставником. Если ты только сама согласишься. По-хорошему…

Настасья медленно уселась напротив. Сотни разных мыслей роем жужжали в голове. Ну уж нет! Учиться чародейству, возможно, она бы согласилась, но не у него, избавьте! После всего, что этот негодяй сотворил. И он ещё называет это «по-хорошему»?!

Вишнецкий пригубил чай и поморщился: напиток сплошь пропитался солью.

– Необычный вкус, – у пана заслезились глаза. – Ох, я вижу здешний домовёнок тебя не жалует! – Он коротко посмеялся, посмотрев на пустое блюдце под красным углом с иконами. – Что же ты, ведьма, хоть бы молока ему налила, а то так и будет пакостничать. Азов домашнего колдовства даже не знаешь, замухрышка, боги, какой позор…

Настасья, почуяв внутри разрушительную ярость, глянула на пана, который дабы заглушить вкус особенного чая, поднёс ко рту кусок пирога. Выпечка оказалась приготовленной на славу, однако под тяжёлым взглядом Искусницы гость закашлялся. Чёртов кусок попал не в то горло! И то ли помещик был настолько голодным, что поторопился, то ли девочка ненароком как-то не так посмотрела.

– Отродясь магией не занималась и заниматься не собираюсь! Нет ни грамма волшебства во мне! – заголосила Настасья, не сводя пламенного взгляда с задыхающегося чародея. Вот бы помер на месте! – Но если на мне и лежит сие проклятье, то всё, чего я хочу, это избавиться от него! Не собираюсь я больше слушать вашу околесицу!

Вишнецкий, пытаясь откашляться, вскинул руку, и в лицо девочки ударил яркий зеленоватый луч света. Настасья вскрикнула, отскочила, зажмурилась. И только тогда кусок злополучного пирога вылетел из дворянского горла. Властош облегчённо выдохнул.

– Значит, ни грамма магии в тебе, да? – прошипел он, рванул к Насте и вцепился ей в волосы на затылке. – Ребёнок еще совсем, не ведаешь, что говоришь! А что это было по-твоему?!

– Случайность! Ах, больно!.. Пустите!

Маг горестно рассмеялся:

– Видел я, какая случайность! Ворожба у тебя от чувств прорастает! И проявляется, чёрт бы тебя побрал, когда не надо! Хотела, чтоб я насмерть подавился, да, дорогуша?!

Настасья испуганно глядела на разъярённого колдуна.

– Нет!

– Брешешь.

– Нет, – повторила девочка надтреснутым голосом, только в глаза постаралась не глядеть.

В тот же миг из дорожной сумы пана на поясе сама собой, словно живая, выпала колода карт.

– Та-ак, интересно, что тут у нас? – волшебник наконец отпустил девочку и поднял с пола колоду.

На стол легла первая карта. Настя успела заметить изображение чёрного, как дёготь, петуха с позолоченными клювом и глазом.

– Чёрный петух, – молвил Властош. – Символ лжи. Даже Оракул говорит, что ты нагло врёшь!

Анастасия опустила взгляд. Да, врала. И смерти кому-то желать – последнее дело, но… Но ведь этот лиходей того заслуживает!

– Да ты очи ясные не прячь, голубка, я прекрасно знаю, о чём думаешь. Боишься и ненавидишь. Чтобы всё вернулось, как прежде, мечтаешь. Но как прежде уже не будет. Хочешь, я тебе судьбу предскажу, м?.. – Маг прикрыл глаза и, не дожидаясь ответа, начал тасовать карты.

– Нет… Нет-нет, я не хочу!

Молния за окном вспорола чёрное небо, хотя дождь уже давно прекратился. На пол из колоды вновь вылетела карта.

– Опять ложь, душа моя. – Пан показал то самое изображение чёрного петуха. – Гнусная, ядовитая ложь. Садись.

Настя повиновалась, и руки пана принялись тасовать колоду перед её лицом.

– Итак, милая, прошу! – Настю затрясло мелкой дрожью, когда волшебник обошёл стол, встал позади, наклонился и почти коснулся губами её уха, заворожённо шепча: – Три карты, девчонка. Вытяни три карты, коли не боишься. Они расскажут правду. Поверь, ты сейчас убедишься, что лучше не спешить мне отказывать. Я же тебе учёбу предлагаю, а не женитьбу.

Настасья попыталась прийти в себя, сделала вдох-выдох и, закрыв глаза, вынула карты, к которым потянулась рука. Властош отложил колоду, но сам от Насти не отошёл, сильнее приобнял, далеко не с нежностью. Анастасия даже испугалась, что он сейчас её попросту придушит. Он держал её так, словно она уже была его собственностью. Изумрудные очи мага, коих она не могла увидеть, глядели с неподдельным интересом на вытянутые Искусницей карты.

– Пожар, Бой и Клетка, – озвучил господин Вишнецкий их названия. Картинки были чёрные, мрачные. Анастасия с ужасом взирала на каждую карту. Огонь, поглощающий дом. Толпа людей с обнажёнными мечами, сошедшихся в жестокой схватке. Птица, запертая в клеть с золотыми прутьями. Удивительно, но если приглядеться, то могло показаться, будто изображения движутся! Вот воины дерутся друг с другом, слышится звон стали и крики гибнущих людей. Кровь. Страх. Смерть. Вот пламя взмывается в траурное небо, поглощая горячей волною дом. А вот – несчастная птица c окровавленным клювом и переломанными крыльями бьётся о прутья клетки. Ей тесно. Ей не улететь. Ей не вырваться на свободу. Её заперли.

– Что ж, Настенька, быть тебе моей пленницей!

Звон оружия и треск пожара прервались голосом чародея, завораживающим, бархатным и одновременно очень холодным.

– НЕТ! – Настасья наконец выскользнула из мёртвой хватки. Отскочила к бревенчатой стене, едва не задев висящую масляную лампу. Властош выпрямился.

– Ставки слишком высоки, чтобы мне отказываться от шанса! Аккуратнее, радость моя, не то дом, а затем и мельницу батюшки спалишь. Нехорошо на старости лет отца без крова оставлять по глупости. Впрочем, на ошибках, говорят, учатся.

Настасья в смятении запустила пальцы в пшеничные волосы и отчаянно закричала, гоня лиходея прочь:

– Уходите отсюда, прошу! Пожалуйста, покиньте мой дом! Оставьте меня! Сгиньте! Единым Господом заклинаю!

Властош, осклабившись, глянул на икону Творца, и разрисованная дощечка упала с красного угла на пол ликом вниз. Настя вздрогнула. Икона раскололась надвое. Не снимая с лица улыбки, Властош перевёл взор на девчонку:

– Шутить со мной захотела, Анастасия? Зря. Ты меня не знаешь. Ты не знаешь, на что я способен. Последний раз