Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

апреле сворачиваются они.

— Точно?

— Таур никогда не врёт, — девушка усмехнулась. — Просто правду говорит далеко не всю.

Её глаза блеснули.

— Так ведь и не знаем мы, куда рвалась та тётка… ну… которой психоматрицу в башку подселили.

— А что говорит Лёха-старлей? Он же вроде как сыщик от бога.

— А он тоже не дурак, лишнего тут копать. Даже в порядке частной инициативы. Кодекс Кодексом, но всему есть границы. Чем кончается вредоносная деятельность в отношении эльдар? То-то…

Она вскинула голову.

— Что-то там запрятано у них, Дениска. Под Питером. Психоматрица эта про заначку знала.

— Полагаешь?

— Вполне. А с чего бы иначе ей туда так рваться?

Девушка вновь блеснула глазами.

— Может, даже и хорошо, что тётку подстрелили до того как. А то, чует моё сердце, дичь и охотники враз поменялись бы местами.

— Ну ты прямо Ванга у меня, — Денис рассматривал собственную работу, отойдя на шаг.

Пауза.

— Не смейся, Дениска. Вот он же столько для меня сделал, Таур то есть. И красавец, и в постели не промах. А порой глянешь в глаза ему, и холодок по хребтине. Добрый, благородный… а чужой. Одно слово, инопланетянин.

— А я?

— Ты-ы? — Изя улыбнулась светло. — Ты у меня самый-самый родной, Дениска. Как будто и не ты даже, а… ну… как правильней сказать… как будто часть меня, понимаешь? Сердце моё…

— Хм… — Иевлев улыбнулся. — Аналогичные ощущения. Только я тебя почему-то с ногами ассоциирую.

— Ох и нахальный ты, Дениска! — вспыхнула Изольда. — Лишь бы грубить беззащитной девушке!

Вместо ответа Иевлев сунул кисть в ведро, шагнул к беззащитной девушке, обнял и крепко поцеловал.

— М… м! Отстань, я намерена обидеться!

— Тц-тц-тц… не надо меня толкать руками, руки в краске у тебя… Вот так, стой смирно… а я тебя буду всласть целовать… беззащитная девушка…

Громкий стук в дверь прервал импровизированную идиллию.

— Кто там? — по инерции спросила Изя.

— Дык кто кроме меня-то? — донёсся с улицы глас деда Арсения.

— Заходи, Арсений Петрович! — позвал Иевлев, размыкая объятия.

— Прощенья просим за беспокойство, — дед, облачённый в новомодный китайский пуховик и видавшие виды ватные штаны, дополненные резиновыми сапогами невероятного размера, медведем ввалился в избу. — Вижу, дым из трубы, дай, думаю, навещу по-суседски.

— И это правильно! — тоном Горбачёва провозгласил Денис. — Ты присаживайся, Арсений Петрович, где удобнее. Сейчас мы чайник сообразим.

— Дык ремонт у вас, я погляжу, — старик огляделся, — а я тут с чаями…

— Ремонт, Петрович, это такая штука — всегда приятно прерваться, — рассмеялся Иевлев, ставя на «буржуйку» модерновый чайник из нержавейки.

— А вот позвольте-ка вопрос, ребяты, — дед гулко кашлянул. — Прощенья просим, ежели что… Изольда батьковна, ты не из немцев часом?

— О! Так вы их ждёте тут столько лет?! — бесенята так и плясали в очах девушки.

— Кха… — закашлялся старик, — Шутковать изволите, барышня… Воевал я с ними, промежду прочим.

— Да успокойтесь, Петрович, русская я, — засмеялась фея. — И лучше просто Изя.

— Ну, сталбыть, дворянского роду, коли Изольда, — безапелляционно подвёл черту дед.

— Столбовая дворянка, — с самым серьёзным видом подтвердил Денис. — Графиня.

— Сам ты графин!

На сей раз рассмеялись все трое.

— Гляжу, ребятки, основательно вы тут намерились засесть, — старик шмыгнул носом. — А я ещё вас спервоначалу за дачников, туристов… етиху екстремалов принял. Не конца ли света ждёте?

— Откуда дровишки? — Денис снял с «буржуйки» засвистевший чайник, принялся заваривать чаёк.

— Дык из наблюдениев, — хитро прищурился дедок. — Сколько вы груза натащили. А зерно? Зерно, доложу я, ребяты, за просто так не запасают. На краткий срок мука готовая сподручнее. Зерно, это уж когда на долгие годы.

А вот взять да и сказать, с неожиданной весёлой злостью подумал Денис. Вот так вот, чисто по-соседски.

— Нет, Арсений Петрович, — опередила Изя. — Не ждём мы Конца света. Это просто у нас такой очень интересный эксперимент.

…

— … К сожалению, наш дорогой и всеми уважаемый Иван Николаевич так и не поправил здоровье в должной мере. Поэтому, согласно КЗОТ, он освобождён от занимаемой должности… гм… по состоянию здоровья. Вот приказ. Новым начальником у вас назначен Эдуард Эдуардович Мерзяев, коего я и имею честь представить. Так что прошу любить и жаловать.

Вот интересно, как некоторым товарищам удивительно подходят их фамилии, пронеслась в голове Холмесова посторонняя мысль. Осанистость, холёная морда… а нечто шустренько-мерзенькое проглядывает сквозь весь этот лоск. Да вы физиономист, батенька…

— Здравствуйте, товарищи, — и голос у товарища Мерзяева вроде бы солидный. — Очень рад, Уверен, мы с вами в ближайшее время оправдаем доверие…

У-у, эвона как, подумал Алексей, разглядывая холёную физиономию новоиспечённого шефа. «Предчувствия его не обманули»?

— Какой сегодня день? — шепнул стоявший рядом опер Петя.

— Первое апреля.

— Вот и я про то. День дурака сегодня.

Холмесов сдержал ухмылку.

— … На этом, товарищи, торжественную часть считаю закрытой. Расходимся, работаем, — новый шеф сделал неопределённый жест.

В коридоре ему встретился капитан Лукин, хмурый и озабоченный.

— Алексей, как у тебя движется то дело, по библиотекарше-террористке?

Холмесов неопределённо повёл плечом.

— Да никак. Все нити обрезаны чисто.

— Ну-ну… Ладно, Лёша. Ты сам себе враг.

…

— Привет! Вызывали, товарищ начальник?

Товарищ Беляева стояла на пороге, перекинув через плечо дорожную болоневую сумку защитного цвета на длинной лямке, и улыбалась.

— Привет, — ответно улыбнулся Алексей. — Заходи.

— Что-то случилось? — девушка перестала улыбаться.

— Заходи, говорю!

Сняв куртку и сапожки, Лариса прошла в комнату, огляделась.

— Взять что ли да пол тебе помыть… не убудет от меня… Лёш, а ты бы не таился? У тебя неприятности по службе?

— Откуда взято? — поинтересовался Холмесов.

— Простейшая дедукция. На челе твоём хмуром прочесть озабоченность можно… как там дальше-то в стихе… блин, забыла. И поскольку всё свободное ото сна и еды время ты посвящаешь службе, то логично предположить, что огорчение проистекает от неё любимой.

— Слушай, мать, тебе надо срочно в органы, — рассмеялся Алексей. — И фамилию менять. Вот, к примеру, Пуаро — звучит?

Она слабо улыбнулась.

— Не знаю… может быть. Я с Пуаро не знакома. И он мне предложение не сделает, это уж точно.

Пауза. Как же ей сказать, подумал старлей. Насчёт схрона. Ведь за психа примет… Нет. Потом. Про схрон не сегодня.

— А как насчёт фамилии Холмесова? — помимо воли улыбка у Алексея вышла напряжённой. Девушка вскинула глаза.

— Если это такая шутка…

— Это не шутка. Это официальное предложение.

Она смотрела на него во все глаза. И в глазах этих стояли слёзы.

— Лёша… ты не сказал главного…

В прихожей полыхнуло сиреневым огнём, и что-то с шумом обвалилось. Холмесов немедленно ринулся на звук.

— Алёша, здравствуй, — Туилиндэ стояла в коридорчике с чрезвычайно озабоченным видом, прижимая к