Опасные видения - Коллектив авторов

лет с тех пор, как счастье, здоровье и продолжение человеческого рода отдали в ведение Машин, но Джеймс уже и не помнил жизни до Них. В пыльном зеркале его ненужной памяти осталось всего несколько светлых пятен. Он помнил, как работал психиатром на испытаниях Терапевтической Среды.

Он помнил спор с Броди.

– Ну да, работают они в нескольких тестовых случаях. Но до сих пор эти штуковины не сделали ничего, чего не мог бы профессиональный психиатр, – сказал Джеймс.

– Согласен, – ответил его начальник. – Но и ошибок они не делали. Доктор, эти люди здоровы. И больше того – они счастливы!

На тяжелом лице доктора Броди была написана откровенная зависть к этим людям. Джеймс знал, что у его начальника опять нелады с женой.

– Но, доктор, – начал Джеймс. – здесь людей не учат справляться с окружающей средой. Здесь окружающую среду учат справляться с ними. Это не лекарство, это как с ложечки кормить!

Когда человек в депрессии, он получает дозу «Риталина», слушает веселую музыку, а потом к нему неожиданно заглядывает какой-нибудь близкий друг. Если у человека мания или приступы насилия – «Торазин», успокаивающая мелодия, меланхоличные истории по телевизору и, может, холодная ванна. Если ему скучно, то его развлекают; если он в бессильной ярости, то дают что-нибудь сломать; если…

– Хорошо-хорошо, – перебил Броди. – Вот тебе вопрос на миллион долларов: а ты можешь лучше?

Никто не мог лучше. Разрастающийся комплекс Машин Терапевтической Среды двигал научный прогресс за год на тысячелетие вперед. Проект перешел под контроль правительства, чтобы предоставить в распоряжение любого человека, даже с самыми скромными средствами, лучших специалистов в стране – с новейшими сведениями и методами. По сути, эти специалисты работали у каждого пациента на дому, круглосуточно, – поддерживали в нем жизнь, здоровье и счастье в разумных пределах.

И лечением Машины не ограничивались. Они прогрызались через джунгли планеты, шпионили за шаманами, узнавали формулы новых лекарств. В их вотчину перешли фармацевтические исследования, диетология, агротехника и контроль рождаемости. К 1985 году, когда стало ясно, что Машины могут справляться и справляются лучше людей, и почти все в стране хотели стать их пациентами, правительство США капитулировало. За ним последовали и другие страны.

Теперь, насколько знал Джеймс, не работал никто. У всех осталась единственная обязанность: жить счастливо.

И они жили. Счастье гарантировалось всеми реле и транзисторами – от тех, что в кондиционере, до тех, что в сложном компьютерном комплексе под названием МЕДЦЕНТРАЛ в Вашингтоне – или уже в Гааге? Джеймс не читал газеты с тех пор, как люди перестали убивать друг друга, с тех пор, как новости сократились до прогнозов погоды и спорта. Вообще-то, он перестал читать ровно в тот момент, когда стали появляться объявления по поиску работы для врачей.

Рабочих мест не осталось, остались только Счастливые – искусственные должности, придуманные Машинами. На такой работе не бывает неразрешимых или даже трудных задач. Ежедневные требования выполняешь, не переутомляя разум или тело. Работа уже не работа, а терапия и потому постоянно вознаграждает.

Счастье, нормальность. Джеймс видел, как человеческие личности падают, словно множество сложных снежинок, что наконец слепляются в единый бесформенный сугроб.

– Да напился я просто, вот и все, – сказал он вслух. – Алкоголь – это депрессант. Надо еще выпить.

Двинувшись к нише, он слегка пошатнулся. Видимо, пол это уловил, поэтому, когда он нажал на кнопку, та не налила мартини, а взяла его кровь на анализ. Уже через секунду стена предложила ему стакан жидкости. Загорелись буквы: «Выпейте немедленно. Поставьте стакан в раковину».

Он осушил жидкость с приятным вкусом и почувствовал дремоту и тепло. Каким-то образом нашел дорогу в спальню – дверь открылась перед ним сама – и упал на кровать.

Как только Джеймс Р. Фэрчайлд, AAAAGTR-RHO1A, уснул, механизмы вступили в дело, спасая его жизнь. Конечно, непосредственная опасность ему не грозила, но МЕД-8 сообщил о сокращении продолжительности жизни на 0,00005 лет вследствие излишеств, а МЕД-19 сделал вывод на основе его поведения, зафиксированного на магнитной ленте, что индекс суицида подскочил на настораживающие 15 пунктов. От стены ванной отделился диагностический модуль и помчался в спальню, бесшумно остановившись точно рядом с Джеймсом. Он снова взял кровь, измерил пульс, давление, температуру, дыхание, сердцебиение и ритм мозговых волн, сделал рентген брюшной полости. Без дополнительных указаний проверить коленный рефлекс модуль пожужжал обратно.

В гостиной гудела за работой домохозяйка, уничтожая оранжевые подушки, скульптуру, диван и ковер. Оттенок стен стал чуть теплее, почти незаметно. С ним гармонировал цвет нового ковра.

Мебель, выбранная и доставленная без ведома спящего, была в стиле королевы Анны и заняла почти всю комнату. Полиэтиленовая упаковка не снималась, пока комнату не продезинфицировали.

Кухонный ФАРМО-9 заказал и получил новую партию антидепрессантов.

Ллойд Янг всегда просыпался под шум трактора и был ему рад, хоть и знал, что это только запись. Казалось, день почти что начинается правильно. Какое-то время он лежал и слушал и только потом открывал глаза.

Черт, настоящие-то тракторы теперь вообще бесшумные. Работают по ночам, вспахивают за час больше, чем человек управится за двенадцать. Машины накачали в почву новые неизвестные химикаты, согревали ее, получая два полноценных урожая кукурузы за всего одно короткое миннесотское лето.

Какой теперь смысл быть фермером? Но ему просто всегда хотелось, а Машины говорили, что ты можешь получить все, что пожелаешь. И теперь Ллойд жил в сельской местности один – он, двенадцать коров да полуслепой пес Джо. А раз работали Машины, то и делать было нечего. Можно пойти посмотреть, как доятся коровы, или прогуляться с Джо за почтой, или смотреть телик. Зато жизнь была тихая и мирная, как он и любил.

Не считая Их и Их раздражающих повадок. Они хотели имплантировать Джо новые искусственные глаза, но Ллойд не разрешил: если бы Господь хотел, чтобы пес видел, не стал бы его и ослеплять. В том же духе он ответил и на вопрос об операции на сердце. Машинам будто нечем было заняться. Вечно хлопотали над ним – тем, кто и сам умел позаботиться о себе на протяжении учебы в Массачусетском технологическом и двадцати лет работы инженером.

Когда появились Они, он остался без работы, но все-таки не научился на них обижаться. Если из Машин получаются инженеры лучше его – ну, флаг им в руки!

Он открыл глаза и увидел, что может опоздать на дойку, если не поторопится. Даже не задумываясь, он выбрал из гардероба светло-голубой комбинезон с розовым кантом, нацепил голубую соломенную шляпу и побежал на