Опасные видения - Коллектив авторов

книга есть в мягкой обложке, за полбакса, но то были времена до «Фанни Хилл»[149].) И на странице 73 был единственный «интересный» момент во всей книге. Все остальное – сплошь джунгли электрошоковой терапии и промываний желудка. Но «лапша» работала безотказно.

Другой товар – двенадцатидюймовый итальянский стилет в футляре. Когда клиент просил какой-нибудь нож, я открывал футляр и извлекал эту шикарную сталь. Показывал, что она закрыта и что на ней нет кнопки. Потом осторожно выбрасывал руку вперед и вниз – и лезвие раскрывалось, дрожа. Причем обычно в двух дюймах от узла галстука покупателя. Глаза лезли на лоб. Вареные яйца. И так далее. Семь баксов. Безотказно.

«Лапшу» с уверенностью применяют, только когда точно знаешь, что у тебя на руках победитель – то, что человека не отпустит. Боб Миллс правильно применил «лапшу» на мне. Он знал, что у него победитель. «Как вывести счастливых людей» Джона Т. Слейдека – аццкий рассказ.

Слейдек родился 15.12.37 в Айове, спустя 19 лет учился в Университете Миннесоты, студенческий билет №   449731. Сначала изучал машиностроение, потом – английскую литературу. Бросил учебу ради работы техническим писателем (номер соцстраховки – 475-38-5320), официантом в баре и стрелочником № 17728 в «Великой Северной железнодорожной компании». Путешествовал по Европе с паспортом № D776097, пока не оказался в очереди за бесплатным супом у церкви Сен-Северин в Париже. Работал чертежником в Нью-Йорке, потом вернулся в Европу. Теперь проживает в Англии как иностранный гражданин № E538368. Публиковался в New Worlds, Escapade, Ellery Queen’s Mystery Magazine и много где еще. Только что закончил свой первый спекулятивный роман «Репродуктивная система» (The Reproductive System).

Единственная «лапша» в Слейдеке или в его рассказе – путаница с числами. Продолжайте.

Как вывести счастливых людей

Джон Слейдек

1987 год н. э.

– Ну не знаю. – Джеймс встал с подушек, разбросанных по полу, как яркие листья. – Не сказал бы, что я правда, ну знаешь, счастлив. Будешь джин или какую-нибудь подделку?

– Ой, слушай, не грузи вариантами, просто налей, – ответил Портер. Он лежал на черном ворсовом диване, который звал «психологической кушеткой» Джеймса.

– Значит, джин. – Джеймс нажал на кнопку, и в нишу в стене скользнул бокал мартини, ледяной и съедобного вида. Когда он наполнился, Джеймс взял его за ножку и передал Портеру, потом взглянул на Марию и вопросительно поднял косматые брови.

– Nada[150], – ответила она. Она раскинулась на «кресле» – на самом деле скульптуре, – вытянув одну босую ступню и касаясь ноги Портера.

Джеймс смешал себе мартини и взглянул на бокал с отвращением. Если его разбить, подумал он, не будет даже острых краев, чтобы, скажем, порезать себе вены.

– Так о чем это я? Ах да – не сказал бы, что я счастлив, но, с другой стороны, мне и не… э-э…

– Грустно? – подсказала Мария, глядя из-под козырька своей охотничьей шапки.

– Уныло. Я не в унынии. А значит, по логике, должен быть счастлив, – договорил он и скрыл свое замешательство за бокалом. Отпивая, он оглядел Марию от красивых ног до этой уродливой коричневой шапки. В прошлом году в это же время на ней была бейсболка, голубая с золотым кантом. Легко вспомнить, потому что в тот год в Виллидже все девушки носили бейсболки. Мария Катьевна всегда опережала моду – как в одежде, так и в своих картинах.

– А как понять, что ты счастлив? – спросила она. – На прошлой неделе я тоже думала, что счастлива. Закончила свою лучшую работу, а потом пыталась утопиться. Но Машина спустила воду. А потом мне уже было грустно.

– А почему ты пыталась покончить с собой? – спросил Джеймс. Ему приходилось смотреть на нее с усилием, чтобы она не расплывалась в глазах.

– Вдруг пришло в голову, что после идеального произведения художник должен погибнуть. Вот Дюрер обычно уничтожал пластины со своими гравюрами после нескольких оттисков.

– Ну он это из-за денег, – пробормотал Портер.

– Ну ладно, тогда тот зодчий в Аравии. Когда он возвел свой magnum opus, султан его ослепил, чтобы тот потом не строил дешевые копии. Понимаете, о чем я? Вся жизнь творца должна вести к шедевру, а не от него.

Портер открыл глаза и сказал:

– Существовать! Цель жизни – жизнь. Существовать, вот что нужно.

– Какой-то дешевый экзистенциализм, – огрызнулась она, убирая ногу. – Портер, ты все больше и больше похож на этих проклятых музельманов.

Портер сердито улыбнулся и закрыл глаза.

Пора менять тему.

– А слышали про того марсианина, который думал, что он землянин? – начал Джеймс своим приятным профессиональным тоном. – Пошел он, значит, к психологу…

Рассказывая анекдот, он разглядывал их. За Марию волноваться не приходилось, даже с ее драматическими суицидальными порывами. Но вот с Портером все было плохо.

Полное имя – О. Генри Портер, в честь какого-то малоизвестного старинного писателя. Портер тоже писатель, ну или был. Еще несколько месяцев назад он считался гением – одним из немногих в двадцатом веке.

Что-то случилось. Может, общее падение интереса к чтению. Может, в нем с самого начала было заложено саморазрушение. Так или иначе, а Портер стал практически овощем. Даже когда он говорил, то самыми дешевыми клише, что были в моде лет двадцать назад. А говорил он все реже и реже.

Джеймс расплывчато объяснял это влиянием Машин. Портер подвергался воздействию Машин Терапевтической Среды больше других, а его гениальность, возможно, неразрывно связана с тем, что они лечили. Джеймс уже слишком давно отошел от психиатрической практики, чтобы говорить наверняка, но припоминал похожие случаи в духе «выплескивания воды и младенца».

– «Вот почему он светится в темноте», – договорил Джеймс. Как он и думал, Мария рассмеялась, а Портер только выдавил улыбку – поверх своей обычной усмешки таинственного блаженства.

– Анекдот, конечно, бородатый, – извинился Джеймс.

– Это ты здесь бородатый анекдот, – произнес Портер. – Врач по головам и без голов. Чем ты только целыми днями занимаешься?

– Что за муха тебя укусила? – спросила Мария бывшего писателя. – С чего вдруг поднялся из глубин?

Джеймс принес еще бокал из ниши. Сказал перед тем, как поднести его к губам:

– Кажется, мне нужны новые друзья.

Как только они ушли, он пожалел о своей грубости. И все-таки казалось, что смысла вести себя по-человечески уже нет. Он больше не психиатр, а они – не его пациенты. Если он и причинит им какую-нибудь мелкую травму, ее быстренько исправят Машины. Но он все равно бы старался обходить неврозы своих друзей, даже если бы не мог нажать на кнопку «ДРУЗЬЯ» и получить новый набор.

Прошло всего несколько