Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

Тело извиняется перед душой за свои ошибки, а душа просит прощения за то, что обосновалась в теле без приглашения.

Кольцо выжидающих лиц; пока свет ещё не померк – они скользят в тенях, точно злые духи.

Вот мама – она играет прядью своих волос. Вот Нессароза, суровая и поблёкшая, точно деревце на ветреном горном склоне. Вот папа, погрязший в размышлениях о боге, тщетно ищет своё отражение в лицах недоверчивых язычников. Вот Панци – он ещё не до конца стал собой, несмотря на мнимую внешнюю цельность.

Лица принимают другие черты. Вот няня в её лучшие годы, язвительная и деловитая, и матушка Клатч, и матушка Вимп, и все прочие матушки, которые теперь сливаются в один нечёткий добродушный образ. А вот и Бок – милый, проворный, искренний, ещё не согбенный тяжёлой жизнью. Вот Кроуп и Тиббет, забавно манерные в своём стремлении понравиться другим, и высокомерный Аварик. И Глинда с её пышными нарядами, которая хочет стать достаточно хорошей, чтобы заслужить то, что было дано ей с самого начала.

А вот те, чьи истории завершены: Манек, и мадам Моррибль, и доктор Дилламонд, и Фиеро, Фиеро – сапфировые ромбы на его лице синие, как вода, и сияющие, словно сернистое пламя. И те, чьи истории не закончились – может, так и останется? Княгиня Настойя из племени Скроу, не успевшая прийти на помощь вовремя. Лирр, таинственный мальчик-подкидыш, постепенно вылезающий из своей шелухи. Сарима, которая в своей любящей заботе и сестринской преданности всё равно не смогла простить её, и сёстры Саримы, и дети, и будущее, и прошлое…

И те, кто пал от руки Волшебника, включая Ворчуна и других фамильяров; и за ними сам Волшебник, терпевший одну неудачу за другой до бегства из собственной земли. А после – Яккль, кем бы она ни была, если была кем-то вовсе, и безымянные Наместницы, если они существовали, и гном, у которого не было имени, чтобы его назвать.

И существа, скроенные из лоскутков, отверженные и искалеченные: Лев, Страшила, изуродованный Железный Дровосек. Вот они выступают из теней на долю мгновения, кратко вспыхивают на свету и снова исчезают.

Последней пропадает Богиня Даров – она простирает к ней руки сквозь пламя и воду, убаюкивает её, напевает что-то… но слов не разобрать.

Страна Оз простиралась от замка Киамо Ко на сотни миль к западу и северу, а на восток и юг – ещё дальше. В ясную ночь после смерти Злой Ведьмы Запада любой, кто обладал достаточно зоркими глазами, мог бы с высоты замкового парапета разглядеть даже самый дальний уголок. На западе над Тысячелетними Пастбищами вставала луна. Мирные Юнамата отказались присоединиться, но кланы Арджики и Скроу собрались, чтобы обсудить условия военного союза – ведь к Кумбрийскому перевалу стягивались войска Волшебника. Вождь племени Арджики и княгиня Настойя договорились отправить гонцов к Ведьме Запада и попросить совета и поддержки. Они поднимали за неё тосты и желали ей всего наилучшего – но ещё раньше, когда после её смерти не прошло и часа, над травяным морем ночные птицы рух настигли и разорвали в клочья посланных Эльфабой ворон.

Лунный свет серебрил склоны Великих Келлских гор, в долинах Малых Келлских гор лежали серебристые тени. В Кислых Песках на охоту выползали скорпионы, покачивая ядовитыми жалами. Скарки пустыни Тёрск спаривались в своих гнёздах. У алтаря Квон последователи культа столь таинственного, что неизвестно было даже его название, оставляли ежевечерние подношения душам умерших, полагая, как и многие, что у мёртвых есть души.

Болотистый Край Квадлингов, обитель грязи и лягушек, всю ночь привычно и тихо гнил – за вычетом одного происшествия в селении Квойре. Там говорящий Крокодил проник в детскую и растерзал младенца. Животное убили на месте, и оба тела сожгли с проклятиями и воплями.

В Гилликине банки ворочали деньгами, отслеживая их оборот и курс валюты, в цехах вращались валы машин, торговцы ворочались с боку на бок в супружеских постелях, студенты Шиза в полночной беседе переворачивали так и сяк интеллектуальные доводы. А рабочие машинерии тайно встречались в том подвале, где раньше был Клуб Знания, чтобы послушать речи освобождённого и скорбящего Громметика о классовой революции. Леди Глинда провела скверную ночь: её знобило, она мучилась от боли и раскаяния; ей казалось, это первые признаки почечной болезни из-за обильного питания. Однако она просидела без сна почти до утра и зажгла на окне свечу – сама не зная зачем. Луна наконец докатилась до здешних небес от самого Винкуса. Её безжалостный обличающий свет упал на Глинду, и та отступила вглубь комнаты, подальше от высоких окон.

Луна двигалась дальше, скользя над невысокой грядой Маделенских холмов, над Пшеничным Краем, заглядывая в окна Кольвен-Граундс. Фрекс спал, грезя о Черепашьем Сердце – и о Мелене, о его прекрасной Мелене, которая приготовила ему завтрак в тот день, когда он отправился в деревню с обличительной проповедью против зловещих часов. В его снах образ Мелены застилал нераздельной пеленой красоты весь мир, её незримое присутствие вселяло в его душу чувство смелости, отваги и любви.

Фрекс почти не шевельнулся, когда в комнату бесшумно вошёл Панци, вернувшийся с какого-то тайного свидания, и присел у его постели. Он не думал, что отец заметил его появление – или действительно проснулся.

– Что особенно непонятно, – пробормотал Фрекс, – так это зубы. Почему зубы?

– Кто знает, почему? – отозвался Панци с нежностью, не разобрав его сонного бормотания.

В Изумрудном городе луны и вовсе не было видно – слишком много света, беспокойства, суеты. Никто не искал её взглядом в небе. В комнате, неожиданно простой и скромной для могущественного правителя, бессонный Волшебник Страны Оз вытер лоб и отстранённо задумался, надолго ли ещё хватит его удачи. Он задавался этим вопросом уже сорок лет и даже надеялся когда-то, что со временем удача станет казаться привычной, заслуженной. Однако теперь по ночам он слышал, как понемногу разрушается фундамент его власти, точно его подгрызают мыши.

Появление этой Дороти Гейл из Канзаса было знамением – он знал это, мгновенно прочёл в её лице. Искать Гримуар больше не имело смысла. Карающий ангел пришёл за ним, чтобы призвать его домой. В его собственном мире его ждало самоубийство, и теперь, наверное, он уже узнал достаточно, чтобы преуспеть.

Волшебник послал Дороти, закованную в волшебные башмачки, убить Ведьму. Отправил девочку выполнять мужскую работу. Если победа будет за Ведьмой – ну, тогда надоедливая девчонка хотя бы не будет мешаться под