Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Почему мне суждено было отличаться от других? Что это за проклятье? – спросила Ведьма. – Ты человек святой, ты должен знать.

– Ты – моя вина, – сказал он.

И всё же, несмотря на прямой смысл этих слов, Фрекс каким-то образом перекладывал вину с себя на дочь. Хотя ей всё ещё недоставало проницательности, чтобы понять, как именно он это делает.

– Ты появилась на свет в наказание за то, чего я не смог сделать. Но не беспокойся. Всё это в прошлом.

– А Нессароза? – спросила Эльфаба. – Как связаны стыд и вина в её случае?

– Она – живой портрет распущенного нрава твоей матери, – спокойно ответил Фрекс.

– Вот почему ты так её любил, – осознала Ведьма. – Потому что её человеческая слабость была не твоей виной.

– Не мучай себя этим лишний раз, – сказал Фрекс. – Ты всё время так делала. Теперь она мертва, так какое это имеет значение?

– Моя жизнь продолжается.

– А моя истекает, – печально ответил он.

Тогда Ведьма вернула руку отца на колени, мягко поцеловала его, а затем сложила страницу из Гримуара и спрятала её в карман.

После этого она повернулась поприветствовать женщину, шедшую к ним через лужайку.

Эльфаба решила было, что это горничная с чаем (Фрексу всё ещё оказывали мелкие услуги – из-за возраста, мягкого нрава и, вероятно, его сана), но потом увидела, кто это, – и встала, одёрнув передник своего домотканого чёрного платья.

– Мисс Глинда Ардуэннская, – произнесла она с бешено колотящимся сердцем.

– О, ты приехала, я знала, что ты приедешь! – воскликнула Глинда. – Мисс Эльфаба, последняя истинная Владычица Тропп, что бы кто ни говорил!

Приближалась она медленно – то ли из-за возраста, то ли из застенчивости, то ли потому, что её нелепое платье весило столько, что ей было трудно в нем передвигаться. «В этом платье она точно огромный куст глиндовых ягод, – только и смогла подумать Ведьма. – Там, под юбкой, должно быть, турнюр размером с купол собора Святого Флорикса». Платье переливалось пайетками, то здесь, то там кокетливо свисали оборки и полоски меха, а по подолу была выткана чуть ли не вся «Историческая хроника страны Оз» в технике трапунто – шесть или семь овальных панно. Но её лицо… За слоем пудры, под морщинками у глаз и губ всё ещё угадывался облик той робкой школьницы из Пертских холмов.

– Ты ничуть не изменилась, – заметила Глинда. – Это твой отец?

Ведьма кивнула, но жестом велела ей говорить тише: Фрекс снова задремал.

– Пойдём, прогуляемся по саду, пока местные не выкорчевали розы в порыве маниакальной борьбы с угнетением.

Ведьма взяла Глинду под руку.

– Глинда, ты ужасно выглядишь в этом наряде. Я думала, к этому времени у тебя появился хоть какой-то вкус.

– Когда оказываешься в провинции, надо показать немного стиля, – ответила та. – Думаю, смотрится не так уж плохо. Или атласные буфы всё-таки перебор?

– Перебор, – согласилась Ведьма. – Они просто требуют ножниц, это катастрофа.

Они рассмеялись.

– О, дорогая, что они сделали с этим величественным старым местом, – посетовала Глинда. – Смотри, вот здесь, на фронтонах, должны стоять изящные резные урны. А весь изысканный бельведер расписан революционными лозунгами! Надеюсь, ты что-нибудь предпримешь, Эльфи. За пределами столицы нет ни одного бельведера, равного этому.

– Я никогда не разделяла твою любовь к архитектуре, Глинда, – покачала головой Ведьма. – Но ты почитай эти лозунги! Вот, гляди, здесь написано: «ОНА НАС РАСТОПТАЛА». Ну и почему бы им не разрисовать её бельведер, если она действительно их растоптала?

– Тираны приходят и уходят, а бельведеры вечны, – возразила Глинда. – Как только попросишь, я порекомендую первоклассных реставраторов.

– Я слышала, когда погибла Нессароза, ты оказалась на месте происшествия одной из первых, – сменила тему Ведьма. – Как так вышло?

– Видишь ли, сэр Чаффри – мой муженёк – вложился в рынок свинины. Манникин пытается диверсифицировать свою экономику, чтобы не зависеть от банков Гилликина и зерновой биржи Изумрудного города. Пока неизвестно, какие отношения сложатся между Манникином и остальным Озом, но всегда лучше подготовиться. А там, где сэр Чаффри ведёт бизнес, я занимаюсь благотворительностью. Союз, заключённый на небесах! Представляешь, я просто не успеваю раздавать деньги! – Она хихикнула и сжала руку Ведьмы. – Никогда не думала, что быть благотворительницей так прекрасно.

– Так ты в тот момент уже была здесь, в Манникине?

– Да, я была в приюте на берегу Мохмера, а потом, забавы ради, решила заглянуть в заповедник – там сейчас есть драконы, а я никогда их не видела. Так что я была всего милях в десяти от эпицентра урагана. Ветер был ужасный даже там, где находилась я; не представляю, как в Срединном Манне в таких условиях проводили церемонию. В Мохмере целые секции парка закрыли для посетителей – боялись, что деревья попадают и Животные разбегутся…

– Так в этом заповеднике держат Животных? – сказала Ведьма.

– О, дорогая, обязательно туда загляни! Это так увлекательно! Ну, как я уже говорила, дом свалился чуть ли не с ясного неба – полагаю, в буквальном смысле, ведь если бы люди заметили приближение урагана, то наверняка отменили бы церемонию и разбежались по укрытиям. Как бы то ни было, новости в Манникине сейчас передаются очень быстро. Есть целая система – Нессароза сама курировала строительство сети маяков и сигнальной машинерии, чтобы можно было оповестить сразу всю страну о вторжении Волшебника или ещё кого-нибудь с западных земель. Так что прошло всего несколько минут, прежде чем новость разнеслась во всех направлениях. У заповедника я остановила взрослого феникса и попросила отвезти меня в Срединный Манн – и оказалась там даже раньше, чем местные успели разобраться, что произошло.

– Расскажи мне обо всём, – попросила Ведьма.

– Возможно, ты будешь рада услышать, что крови не было. Рискну предположить, что внутренние повреждения были обширные, но крови не пролилось. Конечно, последние преданные последователи Нессарозы решили, что это значит, будто её дух вознёсся в Мир Иной целым и невредимым и она почти не страдала. Думаю, она и вправду не мучилась. Такой удар по черепу – мгновенная смерть. Её менее довольные подданные, которых было куда больше, сочли трагедию забавной выходкой Лурлины, освободившей их от своего рода фундаменталистского рабства. Когда я прибыла в деревню, там царило веселье и чествовали смешную маленькую девочку и её собаку, которые прилетели в том упавшем доме.

– О ком это ты? – спросила Ведьма; эту часть истории она ещё не слышала.

– Ну, ты же знаешь, как манникинцы чуть что начинают пятиться и кланяться, несмотря на все свои демократические замашки. Как только я приехала, они тут же склонились передо мной, решив, что я ведьма. Я пыталась их поправить