Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - RedDetonator

— Ну, как оно? — спросил Жириновский, когда они прошли на полкилометра в сторону рынка Кадышева.

— Да так, — пожал плечами Геннадий. — Повышать меня не хотят, несмотря на Чикатило… Говорят, что лучше бы я шпионов и предателей ловил, а не всяких психически больных…

О том, что был пойман Чикатило, Владимир узнал из газет — ЦК КПСС постаралось поскорее успокоить население, поэтому обеспечило широкую огласку этой поимке. Даже описали подробности захвата Чикатило силами Следственного отдела КГБ, который указан не был — просто написали, что это были «сотрудники КГБ». Орлова, конечно же, в газетах не указали, чтобы не «светить» его лишний раз.

Но все причастные знают, что это был он.

— Так числом бери, — усмехнулся Владимир. — У тебя списочек длинный…

— Да это ладно, — махнул рукой Орлов. — Я о другом хотел поговорить — у тебя когда командировка кончается?

— Осенью, — ответил Жириновский. — А что?

— Не хочешь к нам? — спросил Геннадий. — Оформим тебя, как полагается…

— Не-не-не-не! — быстро замахал руками Жириновский. — Ни в коем случае! Никогда!

Глава четвертая

Господство небес

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, улица Вазир Акбар Хан, дом 65, 30 июня 198 6 года*

— Когда снова улетаешь-то? — спросил Константин Эдуардович, прожевав кусок панированного куриного крылышка.

— Осенью, — пожал плечами Жириновский. — Дальше будут Саид и Мансур разбираться — не потеряются…

— Они надёжные люди? — нахмурился генерал-майор Гаськов.

— Ещё какие, — усмехнулся Владимир. — Пока они руководят Аналитическим отделом, можешь быть уверен, Эдуардыч, что шпионам в ХАД проникнуть будет очень тяжело и болезненно. А даже если проникнут, то надолго они внутри не задержатся. Я бы с собой этих двоих забрал, но нельзя…

— А с идеологической стороны? — спросил Константин Эдуардович.

— С этим тоже никаких неприятностей, — ответил Жириновский. — Внимательно изучают марксизм-ленинизм, иногда даже цитируют классиков! И я сейчас не шучу, Эдуардыч — можешь проверить в любой момент!

Мансур внимательно изучил основные труды Маркса, Энгельса и Ленина уже давно, потому что ему было интересно, из-за чего весь сыр-бор, а у Саида дома в шкафу полное собрание сочинений Ленина на фарси и на русском. Они знают, как это нужно, если хочешь подняться по ступеням иерархии страны, где декларировано верховенство партии.

Но Жириновский даже не сомневался, что эти двое отбросят идеологию сразу же, как только она начнёт вредить их делу и положению — в этом они ничем не отличаются от покойного Наджибуллы и многих других «идейных марксистов-ленинистов» в СССР и Афганистане…

— Кстати, если не секрет, а с Кармалем всё уже решилось или ещё думают? — спросил Владимир.

— Уже решилось, но ещё думают, — ответил Гаськов. — Что снимать его надо — решили, но кого ставить — думают.

— А какие есть кандидаты? — поинтересовался Жириновский.

— Хочешь узнать, каковы шансы у Ватанджара, да? — усмехнулся генерал-майор. — О нём, в основном, все и думают, там, наверху. Ты, как всегда, остался в тени, Вольфыч — все думают, что это Мохаммад такой особенный, что при нём ХАД так преобразился.

— Рапорты никто не читает? — нахмурился Жириновский.

— Читают, но в наше тестирование наверху никто особо не верит, — ответил Гаськов. — Принято считать, что всё зависит от лидера. И основания считать именно так есть, сам понимаешь.

Логика проста: был Наджибулла, вор и коррупционер — ХАД почти не работал, стал Ватанджар, крепкий лидер и хозяйственник — ХАД начал ловить мышей. А то, что изменения начались ещё при Наджибулле, пусть и против его воли, это руководство не интересует, потому что малозначимо и ломает красивую картинку.

Это очень выгодно Ватанджару и фракции Хальк, поэтому генерал-полковник ходит чем-то обрадованный и часто встречается со своим приятелем Асадуллой Сарвари, наконец-то, вернувшимся из Монголии. И с Саидом Гулябзоем он тоже иногда видится, как и с Шерджаном Маздурьяром, ещё одним членом ЦК НДПА из фракции Хальк.

Объединяет этих четвертых то, что вместе они формируют «Банду четырёх», (1) как их называла раньше западная пресса.

И это очень нехорошо, потому что непонятно, насколько сильны в головах этих «бандитов» идеи давно покойного Нур Мохаммада Тараки.

— Что ты думаешь о Ватанджаре? — спросил Гаськов. — Следует делать на него ставку?

— Лучших вариантов всё равно нет, — пожал плечами Владимир. — Он, хотя бы, не оторван от реальности, как остальные…

Генерал-полковника Ватанджара Жириновский узнал очень хорошо — это адекватный человек, прекрасно осознавший, что именно методы халькистов привели к тому, что началась гражданская война, буквально, через две недели после старта их реализации, и теперь действовать надо иначе. Иначе — это медленно, методично, но неотвратимо.

Опыт Панджшера, в котором кланы сами перешли на сторону правительства, благодаря умелым действиям Орлова и Жириновского, им изучен, поэтому ХАД применяет его в соседних провинциях, уже порядочно уставших от этой затянувшейся войны.

Гаськов поставил ответственным за переговоры с местными капитана Леонова, которого хочет продвинуть, но не административными методами, а через лёд и пламя, то есть, провести по пути Орлова.

Его очень задело то, что Геннадий смылся в Москву, и теперь делает успехи, без него, но он уже смирился с этим и работает дальше.

Жириновскому этот Леонов не нравится, как человек, но он вынужден признать, что на занятиях капитан не спал и прекрасно владеет не только дари, а ещё и пушту, что существенно расширяет его «географию». Да и разговаривать с местными он умеет, знает их нравы и понимает, что они не считают его себе ровней и оценивают лишь по критерию полезности.

А Ватанджар, вообще-то, в Афганистане считается общественно приемлемым — он не непонятный индивид, как Бабрак Кармаль, а чистокровный пуштун, что непременно изменит мнение пуштунских племён о правительстве.

Несмотря на то, что Бабрак Кармаль старается этого не афишировать, весь Кабул и остальной Афганистан знает, что на самом деле его зовут Султаном Хуссейном, а его отец — выходец из Кашмира, то есть, индус. Да и линия поведения Кармаля не вселяет в местных уважения к нему — то он говорит, что является чистокровным пуштуном, то говорит, что всегда был и будет чистокровным таджиком…

О Ватанджаре же никаких слухов не ходит и с ним всё предельно понятно, поэтому этнический вопрос будет снят. Это, конечно, повысит напряжённость с таджиками, хазарейцами и остальными народами Афганистана, но большинство ведь за пуштунами, поэтому важнее уладить все вопросы с ними, а уже потом с остальными.

Наджибулла тоже был из пуштунов, как и Ватанджар, но это, как помнит Жириновский, ему особо не помогло — в 1992 году его снесли. Это значит, что вопрос с этнической принадлежностью правителя пусть и важен, но не слишком критичен.

«Самое главное — Ватанджар отчётливо осознаёт то, чего не осознают почти все члены фракции Парчам и некоторые члены фракции Хальк», — подумал Владимир, вытаскивая из кармана пачку сигарет. — «Пока американцы и пакистанцы финансируют душманов, никаких мирных переговоров не будет и война не закончится. Прекратить этот конфликт может только полное поражение одной из сторон».

— Мне в следующем году в Москву, — произнёс генерал-майор. — Обещано, что будут повышать и отдел дадут — за заслуги. Не хочешь со мной рвануть? Мы с тобой такие дела сделаем…

— Я думаю, что будет лучше, если мы ограничимся домами воинов-интернационалистов, — покачал головой Жириновский. — Я вижу в них огромный потенциал, который нужно лишь реализовать. Там я, хотя бы, свой — мне даже незнакомые ребята ближе, чем все гражданские, с которыми я работал в Ташкенте. И я хочу работать со своими, а в КГБ я свою карьеру не вижу — да и какая у меня там может быть карьера?